— Вы, кажется, не верите, — спросил старик, но скорее это было утверждением. — Хорошо, рассмотрим следующий пример: в конце пятидесятых годов во Франции был тяжелый кризис. Время без стабильного правительства, партии становятся врагами, колонии в Индокитае перестают принадлежать Франции. Вслед за этим — возмущения алжирских националистов, требующих независимости, как следствие — война в Алжире. Как вы знаете, в это время организовывается большое количество Комитетов Общественной Безопасности. Они работали в подполье, точно так же, как во времена французской революции. Они хотели иметь сильную и большую страну, и поэтому колониальный статус Алжира должен был быть сохранен. Тогда всем в голову пришел лишь один человек, который до этого уже был временно главой государства, — Шарль де Голль. И в 1958 году ему помогли прийти к власти. А ведущую роль во всех этих Комитетах играл не кто иной, как орден «Приорат Сиона». Потому что большая и сильная страна была в их интересах. Де Голль пришел к власти, однако, вопреки всем ожиданиям, решил дать Алжиру независимость. Если бы тогда из-за такого предательства Комитеты объединились… Они могли бы реально угрожать власти… Но де Голль был выдающимся, смотрящим далеко вперед политиком, таким, какого во главе нашей страны не было уже давно. Именно поэтому «Приорат» решил поддерживать его и дальше. Итак, Великий магистр ордена, он же председатель Комитета, решил все-таки откликнуться на просьбу де Голля и подписать двусторонний договор. — Плантард закурил новую сигару. — Месье, это очень просто проверить. Вы увидите, что я говорю правду.

— Думаю… — Мишо замешкался. — Все это возможно, но…

— Должен извиниться перед вами, месье, — вставил Плантард, — конечно, вы не обязаны с ходу верить.

Старик засунул руку во внутренний карман пальто и выудил оттуда какой-то конверт.

— Я захватил для вас кое-какие бумаги, в которых документально подтверждается то, о чем я только что вам рассказал. Разумеется, вы сможете прочитать их.

— Я до сих пор не понимаю, какое отношение ко всему этому имеет Жан — Батист Ларош. Он что, член «Приората Сиона»?

— Ах, да. Это же и был изначальный вопрос, не так ли? Какое отношение ко всему этому имеет месье Ларош? Своими рассуждениями о Меровингах я ни в коем случае не хотел ни привлекать к себе особого внимания, ни тем более утомлять вас. Резюмируя все вышесказанное, я хочу подчеркнуть, что династия Меровингов не исчезла с лица Земли и что в их жилах действительно течет кровь Иисуса Христа. Но я совсем не намеревался лишить вас спокойствия. Думаю, что вторая часть моей тирады вас даже взбодрит, поскольку «Приорат Сиона» охраняет не только священную кровь, но и Францию, всю Европу и защищает свои идеалы. И подходящее время еще не настало. А вопрос о том, является ли Жан-Батист Ларош наследником династии Дагоберта, — крайне несерьезный. Я могу заверить вас в том, что наш орден не поддерживает его. И любые его далеко идущие планы вряд ли будут успешными.

— Надеюсь, вы поймете меня, если я скажу, что ваши заверения не успокоили меня. И я не могу разделить вашего спокойствия по поводу его планов на отдаленное будущее, поскольку в большей степени меня интересуют его планы на ближайшее будущее.

— Конечно, вы абсолютно правы. Именно поэтому я и пришел к вам. Позиция невмешательства «Приората» в глобальном смысле более чем определенна. Но я пришел сюда для достижения так сказать краткосрочного эффект и для того, чтобы поддержать именно вас. — Он еще раз многозначительно взглянул на конверт, который положил на стол. — Здесь вы найдете кое-что по делу Лароша, что может оказаться для вас весьма важным. Наш общий друг с Женевского озера заверил меня в том, что вы сможете правильно распорядиться этой информацией. А также в том, что сохраните нашу встречу в тайне. А теперь, если вы простите меня, — он осторожно встал, — мои ночи стали намного короче. В моем возрасте обычно не спят долго по утрам, поэтому очень важно ложиться вовремя.

Мишо встал и протянул руку месье Плантарду.

— Я благодарю вас за то, что вы нашли возможность так быстро отреагировать на мою просьбу и приехать на встречу.

Президент не понимал до конца, как ему относиться к этому визиту, поэтому искренне радовался тому, что старик уже уходит.

— Месье, я умоляю вас! — сказал Плантард с улыбкой. — Вы же президент Франции. Кому, как не вам, я должен подчиняться?!

Плантард сказал это уже стоя на пороге, после чего тихо удалился.

Эммануил Мишо остался сидеть в своем кабинете в полном одиночестве. В воздухе остался едкий запах сигар. Президент протянул руку к лежащему на столе конверту и нерешительно взял его. Потом он сел за письменный стол и открыл конверт.

10 мая, неподалеку от Альби.

Питер пришел в себя. В висках сильно стучало. И, несмотря на то что он открыл глаза, ничего не было видно, кроме кромешной тьмы. А когда он попытался посмотреть по сторонам, глазам стало невыносимо больно. Поэтому он решил сдаться и снова закрыть их… Очнувшись в следующий раз, он услышал сильный шум: вокруг него что-то громыхало и стучало, и каждый новый звук острой болью отдавался в голове. Было такое ощущение, что он куда-то движется, катится или плывет. В промежутках между сильными приступами головокружениями он ощущал тошноту. Во рту собралась слюна, а в горле застрял ком. Питер глубоко вдохнул. В воздухе витал сладковатый привкус, словно тут что-то сожгли. Воздух казался густым, тяжелым и спертым. Пока Питер старался сосредоточиться, его желудок постепенно пришел в себя.

Судя по звукам, он находился в каком-то транспортном средстве, скорее всего в микроавтобусе или грузовой машине. Это объясняло его ощущения. Каждый раз, когда автомобиль тормозил, он ударялся спиной о стену машины. А когда набирал скорость, Питера тянуло в противоположную сторону. Но что-то все же не давало ему упасть на пол. Вероятно, это был ремень, проходящий прямо по животу. Руки были крепко связаны за спиной. Питер практически не мог пошевелиться. Его положение и темнота свидетельствовали о том, что это не эксперимент. Звуки с нарастающей силой пульсировали в голове. Он с трудом пытался расслышать все до мельчайших подробностей. Сначала звук был похож на трение колес об асфальт, потом они, кажется, свернули на насыпную дорогу: мелкий гравий кое-где ударялся о металлическое днище. Еще Питер хорошо слышал скрип рессор.

Когда профессор осознал, что его похитили, он начал непроизвольно дрожать. На лбу проступили капельки холодного нота, а кожа головы стала зудеть. Куда он попал? Он в панике начал вспоминать последние события. Что-то в пещере напало на него, заломило руки и потащило назад. После этого к лицу приложили что-то мокрое. При мысли об этом во рту возник какой-то привкус. Очевидно, это было наркотическое средство, скорее всего эфир. Больше Питер, увы, ничего не смог вспомнить. Что от него хотели?

Автомобиль прибавил скорость. Скорее всего, они выехали на шоссе. По громкому шуршанию шин Питер предположил, что дорога мокрая. Справа сзади раздался какой-то шум, который нарастал с каждой секундой, а потом снова стал удаляться. Это было очень похоже на встречный автомобиль. Судя по тому, что проезжающих машин оказалось немного, они, видимо, ехали не по автобану. А это могло означать лишь одно: его похитители не намеревались везти его слишком далеко. Но, с другой стороны, никто же не знает, сколько он просидел здесь без сознания.