Император подзывает к себе человека в пышных дорогих одеждах. До этого момента я его не замечал.

У человека серое лицо и жидкие волосы. Он мне противен.

– Рунас, ты всё запомнил про кузнеца Паргаса?

– Уже выполняется, господин.

– Хорошо. А у нас с Риггером есть незаконченное дело.

Рунас кланяется. Виркас смотрит на меня, точно ждёт моего разрешения. Я едва заметно киваю.

Рунас жестом показывает деревенским идти за ним. Они уходят. Микта оборачивается напоследок. Баргот идёт следом.

Император делает жест и снова идёт за трон. Я – за ним. С нами – ещё два стражника.

На этот раз император не спускается вниз. Из-за трона стальной змеёй вьётся узкая винтовая лестница на самый верхний этаж. Император поднимается по ней. Потом – стражник, потом я, потом второй стражник.

Мы оказываемся в небольшом помещении. Что-то вроде предбанника. Через узкую дверь мы проходим в коридор. Он богато украшен, но тоже не слишком широк. Тут нет окон, но свет льётся через отверстия в потолке. Я заглядываю в одно из них. Неба не замечаю.

– Система зеркал, – поясняет император.

Коридор приводит нас к двери. Император открывает её. Позади я чувствую тяжёлое дыхание стражников.

Мы – в обсерватории. Во дворце императора в Оменескорне я бывал в обсерватории. Там работали люди, которые не знали ничего, кроме астрономии. Они говорили цифрами и расстояниями. Они помнили названия всех созвездий и туманностей, но не могли запомнить имён друг друга.

Человек, который встречает нас, широк в плечах и крепок. Он смертный. Это видно сразу. По взгляду. А может быть, смертные просто чувствуют друг друга. Второй – чуть поодаль – смотрит в окуляр огромного телескопа.

Первый кланяется.

– Это Кранас, мой главный астроном, – говорит император.

Кранас кланяется и мне.

– В телескоп смотрит Пагдам. Он вскоре примет должность главного астронома.

Я замечаю, что за моей спиной нет стражников. Они остались за дверью.

Император идёт через всё помещение обсерватории к дверке на противоположном её конце. Я смотрю на купол и на телескоп. Через щель в раздвижной крыше видно небо. Оно яркое, солнечное.

– Разве небо можно изучать днём?

– Если изучать, например, солнце, то можно.

Он прав.

Кранас молча идёт за нами.

Император оставляет дверь открытой. Комната – совсем маленькая.

Император садится на мягкий диван, обитый кожей. Кранас садится в на стул. Рядом – маленький столик с ящиками. Больше мест для сидения нет, но император показывает на диван возле себя. Сажусь.

– Теперь, Риггер, нам всё-таки стоит взвесить «за» и «против». Скажи мне, ради чего я должен возвращать тебе потерянное бессмертие? Ты ведь потерял его без моего участия? – он улыбается.

Ждёт ответа.

– Ты мне обязан, – говорю я.

– Да, обязан, – подтверждает император. – Но подумай сам: ты опасен теперь, когда ты смертен. Если ты станешь бессмертным, то степень исходящей от тебя опасности возрастёт. Хочу ли я иметь такого врага?

– А друга?

Я веду в счёте.

– Вот, Риггер. Друга. Я думаю, ты плохой стратег. Но ты можешь стать генералом моей армии. Ты можешь стать лучшим из лучших. Потому что грядёт война. Война с твоей империей. Я дам тебе бессмертие, если ты согласишься быть на моей стороне.

Император вербует солдата. Странная сцена. Старик Вартах готовил берсерков долгие годы. А хитрый император, чьего имени я до сих пор не знаю, нашёл себе готового. Сильнейшего из всех.

– Так как, Риггер?

Я смотрю на императора холодно. А потом выкладываю один из козырей.

– А ты отдаёшь себе отчёт, император, с кем разговариваешь? Я могу убить этих астрономов и тебя заодно. А потом унести тебя. Похитить. И пытать. Просто так. Для удовольствия.

Я встаю.

– Меня зовут Риггер, император. И это не пустой звук.

Больше можно ничего не говорить.

Ни одна жилка не дёргается на лице императора.

– Ты знаешь, Риггер, сколько я у власти? Больше полутора тысяч лет. Меня травили, похищали, рубили на части и скармливали львам. Я прошёл через пятьдесят попыток вооружённого восстания и ещё через сотню дворцовых переворотов. Ты думаешь, я боюсь твоих угроз? Что бы ты со мной не сделал, я вернусь на трон. Потому что трон – мой. А жизнь – твоя, и тебе решать, как с ней поступить.

В руках императора появляется бутылка вина и два бокала. Астроному он не наливает.

В доме Касса я ел только то, что до меня пробовал Касс. По сути, мы ели из одной тарелки. В данном случае я не боюсь отравления, но то, что мы пьём из одной бутылки, несколько расслабляет.

Вино хорошее.

– Я буду работать на тебя, – говорю я.

– Слов недостаточно, Риггер. Поэтому я позволил себе небольшую вольность. Твои друзья. Кузнец, женщина и мечник. Они в моих казематах. Очень глубоко. Глубже некуда. И останутся там, пока ты будешь со мной, Риггер. И останутся там навсегда, если ты убежишь. Но я отпущу их после того, как империя Фаолан станет нашей. И ты, Риггер, сыграешь в этом немалую роль. Ты ведь оттуда, не правда ли?

Стервятник.

У него хитрое и злое выражение лица.

Я использовал не все козыри. Можно сказать, я их вообще не использовал.

– Я согласен.

Император встаёт.

– Мне достаточно твоего слова, Риггер.

Он обращается к астроному.

– Кранас, я выйду. Делай свою работу.

На пороге император оборачивается и говорит мне:

– Видишь, как много можно успеть за один день? Именно поэтому я – император.

* * *

Меня зовут Риггер. Если император думает, что я выйду из этой комнаты и упаду перед ним на колени, он ошибается. Если он думает, что я помогу ему взять Оменескорн, он ошибается. Если он думает, что я предам тех, кто помогал мне в пути, он тоже ошибается.

Козырь. Козырь в рукаве.

Император думает, что теперь оценивает меня в соответствии с реальным положением вещей. Что раньше он недооценивал меня.

Он и теперь недооценивает меня.

Кранас ставит на столик бутыль. Встаёт и говорит мне:

– Встань.

Я поднимаюсь.

Кранас приближается почти в упор и шепчет:

– Если ты сумеешь вывести нас отсюда, то я помогу тебе.

– Зачем тебе это?

– Меня сделали смертным под угрозой вечного заточения. Так же, как я должен сделать смертным своего преемника, Пагдама. Он ещё не знает об этом. Пока что он просто ученик астронома. Когда он станет смертным, он произнесёт vitum и вернёт мне бессмертие. Так должно быть. Так обещает император. Но я знаю, что как только Пагдам станет смертным, меня убьют. В ту же минуту. Если ты сделаешь так, как я скажу, мы оба спасёмся. И друзей твоих спасём.