– Нисколько, – опешила Маша. – Это же моя сестра. И такой обеспокоенной я ее давно не видела. Даже к калитке вышла.

– Настоящий подвиг, – ядовито заметил Витольд, въезжая на серпантин – узкую вихляющую вдоль холма дорогу.

– У Лиды больные ноги, что-то с венами. Она еле ходит, – устало пробурчала Маша и отвернулась к окну. Засмотрелась на панораму ночного города, лежащего словно на ладони.

– Пригнись, Мэри! – крикнул Витольд, уводя машину на встречку.

Маша мельком увидела стоящего на повороте человека. Он держал пистолет и целился прямо в нее.

– Ложись, я сказал! – заорал Стрельников. Послышался сухой свист. И в лобовом стекле тот час же появились оплавленные дыры, а от них зигзагами разбежались трещины.

Она сползла с сиденья. А муж, резко выкрутив руль, попытался справиться с управлением, но машина сползла вниз по дороге и врезалась в земляную насыпь боком, где сидела Маша.

– Бежим, Мэри, быстро! – скомандовал Витольд, краем глаза заметив, как из припаркованной невдалеке машины к ним с пистолетом бежит еще человек. Стрельников потянул жену за руку на свою сторону. Помог перелезть и так же, не разжимая тиски пальцев, поволок за собой. Сзади слышался топот ног и крики. Кто-то кричал матом, повелевая не упустить девчонку.

«Да что же это такое? – снова осведомилась у самой себя Маша. Но мысли тут же перескочили на мужа. Держись за него, – мысленно напомнила ей Лида. – Не отпускай руку! И не подумаю, – так же огрызнулась Маша. – Пусть спасает мой герой!»

Она скользнула взглядом по растущим на склоне холма деревьям, мимо которых тащил ее Витольд. Окажись она одна в такой ситуации, Маша бы решила бежать вниз, к людям. Но муж тянул ее вверх, к домам, стоявшим на вершине особняком. Когда-то давно, до революции, там жил купец Селиванов, настроивший вокруг холма склады и мастерские. Народ пересказывал друг другу легенды о подземных ходах, соединяющих дом и хозяйственные постройки с Селивановскими лавками у самого подножия. Якобы внутри холма сумасшедший купец проложил лестницу и подъемники, дабы со складов вовремя подавать в лавки пушнину и другие ценные меха.

Маша никогда не задумывалась, правда или вымысел – байки про Селиванова. Но видимо Витольд и Сережка бывали здесь не однажды, раз муж так уверенно тащил ее в сторону купеческого дома. Забравшись почти наверх, Стрельников засунул жену, как куклу, в первую попавшуюся арку и, достав из кармана джинсов сотовый, начал лихорадочно перебирать контакты.

– Зачем… – решила спросить Маша, но муж рыкнул:

– Подожди, пять минут, и выскажешь все претензии.

Он нашел наконец нужный номер и ткнул пальцем.

– Пашка, – пробурчал он в трубку. – Ты дома?

– Это ты, капитан? – услышала Маша раскатистый бас. – Да. Что приключилось?

– Впусти нас, мы в первой арке, – прошептал Витольд.

Человек хмыкнул в трубку:

– Ща, Вит! Две минуты.

Ждать пришлось дольше. И все это время муж прижимал Машу к себе. Грел своим телом. А она и не думала вырываться. Лишь положила голову ему на грудь и закрыла глаза. Вдохнула запах любимого человека и вздрогнула.

– Все хорошо, мое сердечко,– заверил муж, предатель и пакостник.

Тут же неподалеку загремел ключ в замке, и на улицу вышла огромная фигура в одних семейных трусах.

Маша сразу узнала вратаря из команды брата. Павел Лаптев. Добродушный великан.

Он подошел к арке и заглянул внутрь.

– А я думал, розыгрыш, – хмыкнул подозрительно. – Наш капитан не бегает по ночам.

– Пашка, – радостно усмехнулся Витольд. – Старая сволочь! У меня неприятности.

Маша поняла, что муж до последнего сомневался и только сейчас выдохнул спокойно.

– Пошли в дом, капитан, – пробурчал Лаптев. – И девчонку свою не забудь.

– Это моя жена Мэри, – вскинулся Стрельников.

– Та самая Мэри Архипова? Легенда почище Селивановских кладов, – усмехнулся Павел, пропуская незваных гостей в прихожую и запирая дверь. – Помнишь, как лазали в детстве тут по всем подвалам, подземный ход искали?

– Такое забудешь! Серый тогда свалился в погреб какой-то и ободрал ногу накануне соревнований. Юрьич потом мне дыню вставил королевского размера.

Пашка включил свет и обомлел, увидев гостью в заляпанных грязью мокрых джинсах, а расшитая вышивкой батистовая туника облепляла хозяйку, не оставляя никаких намеков. Лаптев отвел взгляд и внимательно осмотрел Стрельникова. Тоже весь грязный и мокрый, в разодранной майке

– Где ж вас, таких красивых, носило? – Павел взъерошил густую шевелюру. – Что произошло?

Он быстро подошел к платяному шкафу и, вытянув оттуда вещи, бросил гостям.

– Переодевайтесь и шмотки давайте, в машинку кину.

Лаптев вышел на кухню и загрохотал чайником.

– Отвернись, – скомандовала Маша.

Стрельников чуть не ляпнул избитое «да не очень-то и хотелось», но вовремя сдержался. Хотелось и даже очень.

– А чего я там не видел, – рыкнул он, даже не подумав отвернуться. – Ты моя.

Маша отошла к стене, повернулась спиной и, стащив с себя мокрые джинсы и тунику, нацепила на голое тело длинное трикотажное платье.

– Лаптев, у тебя и платья есть! – заорал дурниной Стрельников и захохотал.

– Это моей сестры, идиот! – пророкотал из кухни Павел. – Идите чай пить.

Маша держала в руках большую кружку с чаем и не пила, а просто грела руки. Дрожь то ли от холода и дождя, то ли от рук Витольда, прижимающих ее к себе.

Но когда зубы клацнули о фарфор, это заметил и Лаптев. Подскочил, принес плед.

– Я тут сам управляюсь, – повинился он. – Жена ушла, сестра раз в месяц прибраться приходит. – И, словно осекшись, поинтересовался сурово: – Что случилось, капитан?

Витольд сухо и кратко пересказал историю нападения, волшебным образом упустив все, что касалось Лиды-Илларии.

«И не соврал вроде, – печально отметила про себя Маша. – Но вот как верить ему?»

Павел задумчиво потер шею и потянулся за телефоном.

– Где машина, говоришь?– лениво хмыкнул он, тыкая в мобильник.

– Сразу на подъеме, первый поворот серпантина, после твоей развилки, – моментально отрапортовал Стрельников.

«Какая развилка, какой поворот? Он их считал, что ли? – про себя изумилась Маша. – Сколько катаюсь по серпантину, никакого указателя даже не видела».

– Ты часто там ездишь? – осведомилась она у мужа.

– Последний раз, когда этот тип женился, – хмыкнул Витольд. – Был у него свидетелем. Видать, где-то накосячил, коли развелись.