Я грустно качаю головой.

– Это безумие. Только сумасшедший может хотеть быть со мной. Я комок нервов, если ты еще не заметил.

Он берет мое лицо в ладони.

– Если ты еще не заметила, я тоже.

Без шуток.

Я пытаюсь убедить его в том, что это одна из проблем, но он перебивает меня:

– Все это поправимо. Никто не совершенен, но для меня еще есть надежда. И для тебя. Со мной ты все преодолеешь, и я хочу быть с тобой. – Нервозность в его взгляде мешается с благоговением. – Всегда.

В его голосе слышится такая настойчивость, что меня охватывает до кончиков пальцев сладкая дрожь.

– Ты любишь меня, – шепчу я, как бы для себя расставляя все по своим местам. – Меня прежде никто не любил. Ну, вот так. Трудно все это осознать. – Я смеюсь.

Он хочет быть со мной. А я хочу быть с ним. Пусть и с его проблемами. Мне не нужен никто, похожий на него. Я не хочу, чтобы рядом с ним был кто-то еще. Я просто хочу быть с Джейсоном, несмотря на кучу его проблем.

– Что тебя так шокирует? – Он гладит меня по голове. – И ты тоже первый человек, который любит меня вот так.

Он лбом прижимается к моему лбу, мы тремся носами, и он шепотом продолжает:

– Я счастлив видеть тебя, я никогда не был так счастлив. Я нервничаю от мысли, что сказал какую-нибудь глупость. Я впервые так долго решал, как одеться, чтобы понравиться тебе.

Я тихо смеюсь, и наши дыхания смешиваются.

– Ну, ты делал хороший выбор. – Я дергаю его за рукав оранжевого свитера. – До сегодняшнего дня, во всяком случае. Мне нравится, как ты одеваешься.

Он сияет.

– Ты единственная, кто по-настоящему видит меня. Все остальные видят во мне Джейсона Бэ, певца, гитариста. Но ты смотришь на меня и видишь Джейсона, парня, который не умеет общаться с поклонниками и не очень красноречив.

– Ну, сейчас ты очень красноречив.

Он улыбается.

– Может, стоит попробовать другую тактику?

И он целует меня. Наш первый поцелуй был коллизией, когда наши гнев и раздражение столкнулись в вихре эмоций. Второй был быстрым, прощальным – я тогда думала, что мы больше не увидимся. Но этот поцелуй – начало.

Наши губы соединяются, дыхание Джейсона учащается, и я понимаю, что причина этого – во мне. Я приникаю к нему, он резко вдыхает воздух и прижимает меня к себе еще крепче.

И понимание всего, что он говорил, всего, что он делал, пронзает меня, как удар молнии. Все это – реальность. То, что я испытываю. То, что испытывает он. Все это по-настоящему. Я слишком долго держалась за чувство вины, за смерть Нейтана, я не осознавала, что я просто прячусь за своими страхами. Я считала, что Джейсон сломлен, и сомневалась, что у нас что-нибудь получится.

Но все сломлены, так или иначе. И я никогда не обрету счастья, если всегда буду бояться, что кто-то причинит мне боль. Я должна отбросить все это. И последовать совету Джейн, которая сказала мне, что я должна продолжать жить, двигаться дальше и преодолеть свою скорбь. Мне нужно жить дальше. Нейтан хотел бы этого. И я этого хочу.

Я губами чувствую, как Джейсон улыбается, и, отстраняясь от него, смеюсь.

– Мы будем работать, – говорит он. – Может, мы с тобой действительно сумасшедшие, ты и я? Я думаю, что мы со всем справимся.

– Не знаю. – Я молчу. – Но я доверяю тебе.

Он хватает меня в охапку и прижимает к себе.

– Что-то это подозрительно напоминает мне долгосрочную преданность.

Я хохочу.

– Ага, тебе придется за меня строить мою жизнь: мне некуда ехать и нечего делать в Сеуле.

Он пожимает плечами.

– Что-нибудь придумаем. Уверен, любой колледж примет тебя. – Его взгляд становится серьезным. – Ведь ты предпочтешь учиться здесь, а не в Вандербильте?

А он прав. Я уже окончательно решила оставить Нэшвилл в прошлом. Я не обязана возвращаться домой. У меня есть выбор. И один из вариантов – прямо передо мной.

– Я остаюсь, но ты должен кое-что пообещать мне, – говорю я.

– Что?

– Что будешь ежедневно носить пуловеры с треугольным вырезом. Даже когда холодно.

Его физиономия опять расплывается в улыбке.

– Заметано.

– И еще одно.

Он театрально стонет, и я пихаю его в плечо.

– Я хочу слышать, как ты поешь. Постоянно.

– А сейчас? – шепчет он мне на ухо.

Я киваю.

– «Надеюсь, ты поймешь, что я хочу сказать. Скажу, но разреши тебя за руку взять, – шепотом поет он песню своей любимой группы и берет меня за руку. – Прошу тебя, скажи, что твой отныне я. Прошу я, разреши тебя за руку взять[41]».

Он умолкает и целует меня в губы. И я позволяю ему это, потому что мы стоим над ярко освещенным Сеулом, и он рок-звезда, и рядом с ним я чувствую себя более уверенно и комфортно, чем где-либо. Я вдыхаю знакомый аромат – он пахнет дождем. И понимаю: у нашего поцелуя появился привкус надежды.

Привкус будущего.

«Братишка,

Думаю, я нашла то, что искала. И нашла это в одном немного неуклюжем парне, который носит яркие кроссовки. Мне жаль, что тебя нет рядом, а то я рассказала бы тебе о нем. Мне жаль, что ты не можешь познакомиться с ним и моими новыми друзьями.

Я решила больше никуда не бегать. Пора открыто встретить жизнь. Пора открыто встретить будущее.

Я готова к любви.

Я готова к доверию.

Я готова начать сначала.

Но я все равно пишу тебе это последнее письмо.

Из Сеула, со всей моей безграничной любовью,

Грейс».