Укрывшись за высоким, воткнутым в землю щитом, Иван натянул самострел и, вложив в ложе тяжелую короткую стрелу – болт, – принялся внимательно выбирать цель. Расположившиеся рядом лучники Тохтамыша – такое впечатление – посылали стрелы не глядя, да зато в огромном количестве – как видно, с целью устрашения. И, похоже, достигли своего – вражеские ратники в воротной башне не очень-то спешили показываться из-за зубцов.

– И-и рраз! И-и рраз! – под крики копейщиков Петра тяжело ухал обитый железом таран. Ворота явно поддавались, трещали, во все стороны летели щепки.

– И-и рраз! И-и рраз! И еще!

– Еще много-много раз, – с усмешкой напел Иван. – Ага! Вот несколько смельчаков, одетых в короткие дублеты – хорошо державшие стрелу доспехи по типу раничевской бригантины, – принялись швырять вниз тяжелые камни…

Один из камней упал на голову Онуфрию. Смялся с противным скрежетом шлем, и темная кровь потекла на шею. Воин без звука повалился наземь. Камни поразили и еще нескольких бойцов, так что у защищенного обитой железом крышей тарана образовалось свободное место. С радостными криками осажденные сначала сбросили на таран бревно, не причинившее особого вреда, а затем попытались поджечь горшками с зажигательной смесью, тоже пока без особого успеха – горящая смесь лишь стекала по крыше, адским пламенем падая на ноги копейщикам сотника Петра. Один из воинов – в короткой кольчужице – испуганно дернулся вдруг, неловко заваливаясь в сторону.

– Куда ж, куда ж ты, паря! – истошно заорал сотник, а на вершине воротной башни меж зубцов осторожно высунулось короткое жало арбалета. Выстрел – и короткая стрела, зло задрожав, впилась в землю рядом с незадачливым воином.

– Ай-ай-ай, плохо дело. – Иван тщательно прицелился, выцеливая то – пустое пока – пространство между каменными зубцами, где вот-вот должен был появиться вражеский арбалетчик, но тот – по всему видать осторожный, опытный воин – зря не высовывался, показав лишь тупое рыло оружия…

Раничев не стал больше ждать – звякнув, натянутая струна тетивы с силою выплюнула стрелу. Вертясь вокруг своей оси, та со свистом пронеслась в воздухе и вонзилась в ложе чужого арбалета, выбив его из рук воина и заклинивая механизм спуска.

Обернувшись, сотник радостно махнул Ивану и, выскочив из-под крыши тарана, вытащил с опасного места воина-недотепу, в котором Раничев, присмотревшись, признал Миколу.

– Давай-ко к бревну, паря! – приказал ему сотник. – Онуфрия, вишь, убило… А ну, налягте, ребята! И-и р-раз! И-и рраз…

Мерно раскачиваясь, тяжелое бревно тарана мерно долбило ворота. У осажденных оставался лишь один шанс – вылазка, – но с этим они не очень-то торопились. От соседних ворот послышался вдруг радостный многоголосый вопль, и воины брянского полка, размахивая мечами и копьями, хлынули в образовавшуюся брешь.

– Прорвались, – прислушавшись, усмехнулся сотник. – Ну, ребятушки, теперь наша очередь! Навались! И-и рраз…

Сорвавшееся с цепей бревно, словно выпущенный из пушки снаряд, вдребезги разнесло изрядно потрепанные ворота и тяжело упало на каменную мостовую Кафы.

– Есть! – вынимая из ножен саблю, обрадованно закричал Петр. – Ну теперь вперед, вои! Ур-ра-а-а!!!

Потрясая копьями, поредевшая киевская сотня отважно ворвалась в обреченный город, по узким улочкам которого уже тянулись черные дымы пожарищ.

– А-а-а! – закинув за спину арбалет, Иван подхватил с земли оброненное кем-то копье и вместе с татарами Тохтамыша ринулся в разбитые ворота.

– Якши! – Кто-то тронул его за локоть.

Раничев обернулся, увидев совсем незнакомого воина – молодого, черноволосого, в промятом шлеме и двойной кольчуге.

– Метко стреляешь! – на бегу улыбнулся воин, и Иван вдруг узнал его – ну, конечно же, один из двух сторожей, оставленных Абу Ахметом. Тот самый, что так хорошо говорил по-русски. Где ж, интересно, его конь?

– Где твоя лошадь? Убили? – перекрикивая шум тысяч орущих глоток, спросил Раничев.

– Да-да, убили… Смотри, там битва! – воин кивнул на ожесточенную схватку, развернувшуюся на стыке двух улиц.

Небольшой вооруженный мечами и копьями отрядец неожиданно вырвался откуда-то из сплетений улиц и тут же напал на сотню Хитрой Ноги. Киевляне яростно отбивались. Иван увидел, как, схватившись за бок, заскрипел зубами рыжебородый десятник Кузьма, прислонился к стене, бледный, словно сама смерть. На него тут же накинулись двое.

– Врешь, не замаешь! – громко заорал случившийся рядом Микола, лихо орудуя копьем – жизнь, видать, быстро научила, – оттеснил сразу двоих, не замечая, как сбоку подкрался с мечом третий.

Раничев на бегу метнул копье… и промахнулся! Ударившись о камни мостовой, копье переломилось легко, словно спичка. Иван вытащил из ножен короткий меч и скрестил его с саблей нападавшего. Посыпались искры, и, сделав хитрый выверт, вражеский воин вонзил острие сабли в грудь Раничева. Добротная бригантина выдержала удар, а вот вынесла бы его кольчуга? Спасибо герру Майеру – хороший доспех посоветовал! Впрочем, Ивану некогда было сейчас задумываться об этом. Взмахнув мечом, он попытался было поразить врага в незащищенную шею – тот дернулся, со звоном ударяясь шлемом о стену, и острие раничевского меча просвистело мимо. Враг с усмешкой замахнулся саблей… и выбитый меч зазвенел по камням мостовой. В глазах противника вспыхнуло торжество. Не долго думая, Иван со всей силы ударил его кулаком в левую скулу. Охнув, воин выронил саблю и тяжело осел наземь.

– Нокаут! – подбирая меч, гордо воскликнул Раничев. – Однако надо бы научиться фехтовать, пожалуй, пригодится.

Обернувшись, он заметил, как рядом яростно рубится татарин Абу Ахмета. Оттесненные защитники Кафы, улучив момент, исчезли в лабиринтах улиц.

– Догоним? – обернувшись, азартно прокричал Микола. Серые, широко распахнутые глаза его возбужденно сияли, густые, похожие на солому волосы растрепались и смешно топорщились в стороны, на правой щеке запеклась кровь. Махнув рукой, он бросился за отступившими.

– Куда, дурень?! – Петр Хитрая Нога схватил его за пояс. – Засаду устроят! Ждем наших.

И правда, пожалуй, в данный момент это было наилучшее предложение. Сняв шлем, Раничев тяжело опустился на каменное ограждение фонтана. Зачерпнув воды, напился, смочил разгоряченную голову. Настал момент осмотреться.

Весь город, насколько хватает глаз, покрывали дымы пожарищ. Дувший с моря ветер приносил запах гари и оттуда – видно, воины Тохтамыша подожгли оставшиеся у причалов суда. На ближайших башнях уже больше не было обороняющихся, наоборот, повсюду раздавались радостные крики ратников Витовта и Тохтамыша, слышно было, как где-то рядом воины приветствовали наместника великого князя.

– Не очень-то долго они и держались, – вытащив голову из фонтана, усмехнулся Петр Хитрая Нога. – Быстро Кафу взяли. А ведь град-то укреплен изрядно! Хотя, оно конечно, и разрушено много. Не нами – Хромцом. Он-то, говорят, пожег здесь все, ан, нет, смотри, отстроились. Видно, богатый город.