– Элизабет.

– Что мой отец делал в Уоппинге?

– Проводил одно интереснейшее исследование. – Она отвечала очень азартно, и я с легким испугом осознал, что Джон Ди мог быть живым человеком не только для меня, но и для кого-то еще. – Он выяснил – не могу сказать как, – что доктор Ди занимался какими-то поисками к востоку от того места, где проходила граница города при Тюдорах. Потом он наткнулся на упоминание о той же деревушке, Уоппинге, в его документах…

– Да. Я тоже их читал.

– …и обнаружил, что Джон Ди купил там участок земли. По-моему, ваш отец был уже близок к тому, чтобы во всем разобраться.

– А что он, собственно, думал найти?

– Наверняка мы не знали, но предполагали, что следы каких-то раскопок. Ваш отец говорил, что хочет снова выкупить эту землю. Но вот успел ли он…

– Это легко проверить, – сказал я. – Подождите.

Я поднялся в пустую спальню и вынул из пластикового пакета документы, удостоверяющие права отца на различную собственность. Здесь перечислялись здание конторы в Барнстапле, жилой дом в Илфракуме, прибыльный участок земли близ Кардиффа, дом в Кларкенуэлле и, на отдельном листе бумаги, маленький частный гараж на Пасс-Овер-стрит, Уоппинг, Ист-1.

Я снова спустился вниз.

– Очень жаль, – сказал я. – Там ничего нет.

– Я так и думала. – Она по-прежнему улыбалась. – В конце концов, это была только теория.

– А теории никому не мешают.

– Да уж, – Она оглядела комнату с необычайным довольством, точно сама жила здесь. – Могу я быть вам еще чем-нибудь полезна?

– Пожалуй что нет. Впрочем, еще один вопрос. Скажите, Элизабет, Джон Ди занимался сексуальной магией?

– Что?

– Вызывал ли он духов с помощью секса?

– Нет, конечно. Он же был христианин.

– Но разве вы не чувствуете здесь этого? В самой атмосфере, а, Элизабет?

Я говорил, отвернувшись к окну, но услыхал, как она поспешно встает с дивана.

– Мне правда надо бежать, – сказала она. Я не ответил, но начертил на пыльной деревянной столешнице один из тайных символов. – Нет, правда, извините. – И я услышал, как она вышла из дома.

Когда появилась мать, я все еще стоял у окна.

– Ты оставил открытой входную дверь, Мэтью. Мало ли кто может залезть.

Я глядел на машины, которые текли по Фаррингдон-роуд; мне думалось, что этот поток на месте прежнего русла реки Флит вечен и со сменой столетий лишь принимает разные формы.

– В старые времена, – сказал я, – дверь в доме отворяли, когда кто-нибудь должен был умереть. Чтобы его душа могла вылететь на волю. – Я повернулся к ней лицом. – Но чтобы открыть дверь, миссис Палмер, нам нужно найти ключ! Где он, ключ?

Я взбежал наверх и снова просмотрел бумаги отца, но безрезультатно. Тогда я вспомнил о шкатулке, в которой он держал всякие запонки и булавки для галстуков; она лежала в одном из ящиков у меня в спальне и теперь, открыв ее, я нашел то, что искал. Это были четыре блестящих ключа на железном колечке, завернутые в бумагу. Я с триумфом спустился к матери.

– Мы возьмем их с собой, – сказал я.

– С собой?

– Ну да. Мы едем в Уоппинг.

В такси я попытался объяснить ей, что это место упоминается в рукописи доктора Ди и что ее муж, возможно, отыскал там следы древних раскопок. Она слушала меня довольно терпеливо, но без особенного интереса; мне было ясно, что она не хочет узнавать о его жизни ничего нового. Однако мое небрежное замечание о «кладе», который могли там найти, заинтриговало ее, и она остановила такси, едва завидев по левую руку начало Пасс-Овер-стрит. Эта улица проходила вдоль одного из типичных для Лондона неосвоенных участков, отделяя его от муниципального района высотных жилых домов. Пустырь был обнесен ржавой железной оградой, и где-то за ним торчал церковный шпиль; но частного гаража, принадлежавшего моему отцу, пока нигде не было видно.

Потом мать присела на корточки и заглянула в дырку, проеденную ржавчиной в железном заборе. «На дальнем краю поля что-то есть, – сказала она. – Может, это гараж». Но здесь не было прохода внутрь, и мы вынуждены были двинуться дальше на поиски ворот или калитки. По дороге я объяснял ей, как странно, что наши действия до сих пор направляются кем-то, умершим четыре века назад, и вдруг заметил щель, буквально вырезанную в ограде. Не дав себе труда подумать над тем, чья это работа, я живо воспользовался этим самодельным лазом и очутился на той стороне. Там, в углу пустыря, стоял маленький прямоугольный сарайчик. Чтобы получше рассмотреть его, я прикрыл глаза ладонью и мельком увидел рядом с ним что-то блестящее; оно сверкнуло мне в лицо, и одновременно с этой яркой вспышкой мне почудился стук лошадиных копыт.

Мать шла к сараю впереди меня; вся ее прежняя вялость мгновенно испарилась. Она целеустремленно шагала по гравию и сорнякам, и я впервые задался вопросом, говорил ли ей отец о Джоне Ди хоть раз за всю их совместную жизнь. Мне по-прежнему казалось странным, что этот алхимик и философ оставил по себе такую долгую и действенную память; но, возможно, существуют способность к прозрению или склад ума особого типа, которые никогда не умирают окончательно. Вдруг почва у меня под ногами стала немного зыбкой, я ощутил легкую неустойчивость, точно брел по тонкому слою земли над гигантской пещерой или каверной.

– У тебя есть ключ? – крикнула она мне, добравшись до запертых ворот гаража.

– Погоди минутку. Сейчас подойду. – Кругом валялись порожние банки и бутылки, да и вообще весь пустырь, по-видимому, служил свалкой людям, живущим по соседству: заросли вьюнка и крапивы были усеяны картонными коробками, ржавыми железяками, обрывками старых газет, кусками исковерканного пластика, словно все это тоже могло дать всходы и расцвести пышным цветом. Поэтому я шел осторожно, выбирая путь, и не сразу заметил стоящего на краю поля бродягу. Он высоко поднял какой-то стеклянный или металлический предмет, блестевший на солнце, и помахал им мне, но тут я споткнулся о камень и чуть не упал – у меня даже вырвалось досадливое восклицанье. Когда я снова выпрямился, бродяга исчез.

– Видела того человека? – спросил я у матери, нетерпеливо ожидавшей меня перед гаражом.

– Какого еще человека? Скорей отпирай замок, Мэтью. Я сгораю от любопытства.

Это оказалось совсем несложно: один из ключей, которые я принес с собой, подошел к двум висячим замкам, и она откатила воротину, не дожидаясь, пока я ей помогу. Темнота и затхлая сырость, царившие в этом замкнутом пространстве, заставили меня помедлить у порога. Наверное, гараж не открывали ни разу со дня смерти отца – и, по-моему, в глубине души я боялся увидеть, как он выходит из этой тьмы мне навстречу. Мать явно не разделяла моих опасений.

– Честно говоря, тут вряд ли вообще что-нибудь есть, – сказала она, шагнув в полумрак. – Ах, нет. Прошу извинить. Кое-что здесь имеется.