— А ты, Ли Ванг, — продолжал Саранга, и глаза его заблестели мрачным огнем мщения, — если ты желаешь знать, за что я тебя ненавижу и почему я отдал бы последнюю каплю своей крови за желание видеть твою кровь пролитой, — вспомни остров Тимор! Я — Мегали, сын Бегумы-Мариавы!…

Услышав эти последние слова, Ли Ванг испустил крик, полный ужаса и отчаяния, и, вскочив с места, устремил свой безумный от страха взгляд на малайца, как бы силясь припомнить что-то ужасное в чертах его лица.

— Узнаешь меня? — спросил его Саранга. — Всмотрись в меня хорошенько, чтобы все сомнения исчезли! Я действительно сын твоей жертвы! И знай, что как бы там ни было, что бы ни случилось, но ты никуда не уйдешь отсюда, и я с величайшей радостью и наслаждением увижу, как ты будешь живьем растерзан неумолимыми и страшными исполнителями правосудия гротов Мары!

Ли Ванг в ужасе бессознательно опустился на дно своей лодки.

— Ладно! — заключил малаец с презрением. — Ты так же труслив, как и жесток…

И прыгнув из своей лодки на борт китоловки, он сказал Порнику:

— Сожалею, господин командир, что против моего желания поставил вас в это опасное положение. Но будьте уверены, что я сделаю все, чтобы только вывести вас из него! Только бы нам хватило оружия и съестных припасов…

— Оружия у нас достаточно, — объявил Порник, — а пищи — более чем на неделю.

— Хвала богам! — воскликнул Саранга. — Послезавтра — время полнолуния, и мы будем на месте, где вода совершенно спокойна: это единственный момент в году, когда первые гроты не бывают затоплены морем, и если мы продержимся до этого времени, то сумеем выбраться из этих проклятых мест в открытое море.

— Да? — спросил Порник. — «Если мы продержимся»?.. А кто эти страшные противники, или «исполнители правосудия», как ты их назвал, с которыми приходится нам иметь дело?

— Всмотритесь внимательно в волны у борта, — ответил малаец, и невольная дрожь пробежала по его телу.

Акулы. — Небольшой спор по поводу «большого негодяя». — Какие еще опасности впереди? — Светлый луч на мрачном фоне окружающего. — Тоска ожидания. — Бравый капитан.

ПОРНИК НАКЛОНИЛСЯ К БОРТУ КИТОЛОВКИ и стал смотреть на волны.

— Ах, ах! Черт возьми! — воскликнул он. — В самом деле акулы! И какое множество! Целый полк! И какой величины! Я таких и не видывал никогда! Впрочем, этот неприятель не слишком опасен при нашей шлюпке. Другое дело, если бы это была простая лодка.

Как бы в подтверждение последних его слов несчастный Гроляр вдруг вскрикнул не своим голосом и бросился из своей лодки на борт китоловки. Ланжале вскочил со своего места и помог ему перебраться на их судно.

Причиной тревоги была одна из акул, которая, почуяв добычу вздумала прыгнуть в лодку, но плохо рассчитала свой прыжок и перелетела через лодку на другую сторону грота, чуть-чуть только задев мокрым телом бедного полицейского. Ли Ванг тоже устремился за ним на китоловку, выйдя из оцепенения при виде страшной опасности, грозившей им обоим, но Саранга загородил ему дорогу.

— Ни шагу дальше! — крикнул ему грозно малаец. — Оставайся на своем месте, или я брошу тебя сейчас же за борт лодки!

Несчастный искатель власти Кванга, превратившийся теперь в самое жалкое существо, убедившись, что все надежды его погибли, начал было умолять малайца пощадить его, но тот был непреклонен, грозя немедленно разделаться с ним. Тогда вмешался Порник.

— Я один здесь командую, — сказал он малайцу, — и никто не имеет права препятствовать кому бы то ни было искать безопасности на борту моего судна.

— В таком случае я возвращаюсь на свое судно, — заявил Саранга.

— Ты не сделаешь такой безумной вещи!

— А зачем вы становитесь между мной и этим человеком? Он принадлежит теперь мне, по праву мести!

— Послушай, Саранга, ты ошибаешься: мы все тут уверены, что этот Ли Ванг — большой негодяй и тысячу раз заслужил свое наказание, но наши нравы и обычаи запрещают нам быть свидетелями такой жестокой расправы с человеком, хотя бы и тяжко виновным. Не беспокойся, он от тебя никуда не уйдет, и ты свершишь над ним свое правосудие, только не теперь, а в более спокойное время.

— Значит, этот человек принадлежит мне?

— Да, или, скорее, твоей справедливости, так как ты, без сомнения, не захочешь наказывать невиновного.

— О, на этот счет вы можете быть спокойны! Надеюсь также, что никто не покусится отнять его у меня?

— Мы, напротив, станем даже помогать тебе караулить его.

— Хорошо! Я остаюсь здесь, — решил Саранга, — и надеюсь, что вы сдержите ваше слово.

— Разумеется! Но поговорим о нашем положении: если только одни акулы грозят нам…

— Нет, господин Порник, — перебил малаец речь Порника, — есть еще другая опасность, о которой вы и не думаете, конечно. Когда мы вынуждены будем войти в озеро, то буквально по акулам, а не по воде должны будем пробираться там! С незапамятных времен жители острова Иена прикармливают их, бросая озеро остатки всевозможной пищи — например, целых свиней и даже быков, и акулы тысячами стремятся через гроты в озеро из моря, чуя добычу… Итак, довольно будет какой-нибудь из этих тварей случайно прыгнуть к нам на палубу — и мы погибли! Ведь один удар хвоста этого чудовища убивает наповал человека!

— Мы будем осторожно пробираться между ними.

— Никакая осторожность не поможет тут, как и все ваше оружие, поверьте мне! Затем нам грозит еще одна опасность…

И Саранга побледнел при одном воспоминании о чем-то ужасном, изведанном им когда-то.

— Какая же? — спросил Порник. — Дело, как я замечаю, не шуточное, если и ты даже пасуешь перед ним.

— И есть чего страшиться, господин командир! Представьте себе, что на острове Иене содержится порядочное число чудовищной величины кайманов, посвященных богам; и вот их, в последнюю ночь, которая предшествует полнолунию, пускают в озеро на акул. Зная это, мой господин и выбрал как раз это самое время, рассчитывая на то, что если бы Ли Ванг и его спутник каким-нибудь чудом уцелели от акул, то кайманы совершили бы правосудие над ними!

— Это ужасно! — воскликнули в один голос Порник, Ланжале и Данео, а несчастные Ли Ванг и Гроляр глухо застонали от ужаса.

— И когда эти кайманы, — продолжал малаец, — которых перед тем нарочно морят голодом, увидят проход в озеро из своего бассейна свободным, они с невообразимой яростью устремляются на добычу, сокрушая все на своем пути. Акулы, понятно, не уступают им себя дешево, — и вот начинается страшная схватка между ними, в которую не приведи судьба нам попасть! Хуже ничего не может быть!

— Это ужасно! — опять воскликнули Порник и его товарищи.

— Единственная наша надежда на то, что сегодня, может быть, кайманов еще не пустят в озеро…