— Чувствуйте себя как дома.

Николь открывала одну дверь за другой на первом этаже и повсюду натыкалась на огромные залежи книг и журналов, а вот туалета не было. Потом она поднялась по лестнице, и на втором этаже нашла единственную туалетную комнату на весь дом. Пустив воду из бачка, она открыла кран, делая вид, что моет руки, и посмотрелась в зеркало. Оттуда на нее уставилась молодая женщина с короткой стрижкой. И еще какие-то буквы, скорее всего, очередное проклятое стихотворение. Она подалась к зеркалу и заметила, что к нему прикреплена полоска клейкой бумаги. На ней было написано: «Ты смотришь на проблему».

Николь немедленно начала обыскивать помещение позади себя, которое отражалось в зеркале, потому что проблема скрывалась именно там.

— Тиммер Хедли говорила вам, что она знала о том, что вы сделали?

Руфь часто задумывалась над тем, будет ли когда-нибудь задан этот вопрос. Втайне она надеялась, что нет. Но вот он прозвучал.

— Да. В тот самый день, когда она умерла. И еще она сказала мне, что думает по этому поводу. Она была очень откровенна. Я питала к Тиммер искреннее уважение. Тяжело слышать от человека, которого ты любишь и уважаешь, такие слова, а мне было тяжело вдвойне, потому что Тиммер умирала и ничего уже нельзя было исправить.

— И что же вы сделали?

— В этот день должен был состояться заключительный парад, и Тиммер заявила, что хочет побыть одна. Я попыталась было объясниться, но она сказала, что устала, и что ей нужно отдохнуть, и что я могла бы пойти посмотреть на парад, а потом вернуться через час. И тогда мы сможем поговорить. Но к тому моменту, когда я вернулась, ровно час спустя, она была уже мертва.

— Миссис Хедли рассказала что-нибудь Джейн Нил?

— Не знаю. Я думаю, она собиралась это сделать, но потом решила, что сначала должна поговорить со мной.

— А вы ничего не рассказывали Джейн Нил?

— С какой стати? Это было давно. Джейн наверняка уже обо всем забыла.

Гамаш задумался о том, не пытается ли Руфь Зардо в первую очередь убедить саму себя. Потому что его она нисколько не убедила.

— Как, по-вашему, кто мог желать смерти мисс Нил?

Руфь скрестила руки на набалдашнике своей тросточки и аккуратно положила на них подбородок. Она смотрела куда-то мимо Гамаша. Тишина длилась минуту или две, и наконец она заговорила.

— Я уже говорила вам, что, по моему мнению, один из тех трех мальчишек, что швырялись навозом, мог желать ее смерти. Она поставила их в неловкое положение. И я по-прежнему уверена, что погруженный в тягостные раздумья подросток способен отравить все вокруг себя. Но зачастую для этого требуется время. Говорят, что время лечит. Мне кажется это совершеннейшей ерундой, по-моему, время ничего не делает. Оно лечит только тогда, когда человек сам этого хочет. Я видела, как время в руках больного человека только ухудшает ситуацию. Если дать ему достаточно времени, он начинает размышлять, терзаться сомнениями и в конце концов делает из мухи слона.

— Вы полагаете, что именно так все могло случиться в данном случае?

Размышления, которые высказала Руфь Зардо, были зеркальным отражением его собственных, как если бы она читала его мысли. Но понимала ли она, что становится главной подозреваемой?

— Вполне возможно.

Когда они возвращались обратно в гостиницу, Николь сообщила Гамашу о прикрепленном к зеркалу клочке бумаги и проведенных ею поисках, в результате которых она обнаружила шампунь, мыло и банный коврик. Николь была уверена в своих умозаключениях, а Гамаш сомневался. Он только рассмеялся в ответ на ее тираду.

— Можем начинать, — сказала Солонья Френетт спустя несколько минут после того, как к ней в контору прибыли Гамаш, Бювуар и Руфь. Клара и Питер уже сидели на своих местах. — Я обратилась с запросом в Главную нотариальную контору в Квебеке, и они проверили для меня все официально зарегистрированные завещания. Они утверждают, что последняя воля и завещание мисс Нил были изложены в этой конторе 28 мая сего года. Ее предыдущее завещание было составлено десять лет назад. Оно аннулировано. Завещание очень простое. После покрытия расходов на похороны и уплаты всех и любых долгов, погашения кредитных карточек, выплаты налогов и тому подобного, она оставляет свой дом со всем его содержимым Кларе Морроу.

Клара почувствовала, как кровь отлила у нее от лица. Ей не нужен был дом Джейн. Она хотела услышать голос Джейн и почувствовать, как руки Джейн обнимают ее. И еще услышать ее смех. Она вновь хотела оказаться в ее обществе.

— Мисс Нил просит Клару устроить вечеринку в память о ней, пригласить определенных людей, список которых упомянут в завещании, и предложить каждому из них взять на выбор одну вещь из дома. Она оставляет свой автомобиль Руфи Зардо, а свое собрание книг — Мирне. Остальное завещано Кларе Морроу.

— Сколько? — к облегчению Клары, поинтересовалась Руфь. Ей тоже хотелось это знать, но она боялась показаться жадной.

— Сегодня утром я сделала несколько звонков и произвела кое-какие расчеты. Это примерно четверть миллиона долларов. После уплаты налогов, разумеется.

Казалось, в комнате вдруг стало нечем дышать. Клара не верила своим ушам. Богаты. Они будут богаты. Помимо воли она представила себе новую машину, красивое постельное белье, хороший обед в ресторане в Монреале. И…

— Следует упомянуть еще две вещи. Собственно, это конверты. Один адресован вам, миссис Зардо. — Руфь взяла его и бросила взгляд на Гамаша, который внимательно наблюдал за всем происходящим. — Другой предназначен Иоланде Фонтейн. Кто передаст ей его?

Ответом было общее молчание.

— Я возьму его, — вызвалась Клара.

Выйдя из нотариальной конторы, старший инспектор Гамаш подошел к Питеру и Кларе.

— Мне потребуется помощь в доме мисс Нил. Теперь в вашем доме, я полагаю.

— Не могу представить себе, что когда-нибудь буду думать о нем не как о доме Джейн.

— Надеюсь, вы ошибаетесь, — с легкой улыбкой возразил Кларе Гамаш.

— Разумеется, мы поможем, — ответил Питер. — Что нужно делать?

— Я бы хотел, чтобы для начала вы вошли в дом и просто посмотрели.

Больше он пока ничего не хотел говорить.

Это было довольно неожиданно, но больше всего Клару поразили запахи. Безошибочный запах Джейн, смесь кофе и древесного дыма. И еще там ощущался аромат свежей выпечки и запах мокрой псины. И аромат «Флорис», туалетной воды, ее единственной причуды. Джейн обожала «Флорис» и на каждое Рождество заказывала парочку флаконов в качестве подарка самой себе.

По дому бродили офицеры Сюртэ, снимая отпечатки пальцев, собирая пробы и делая фотографии. В их присутствии дом казался чужим и незнакомым, но Кларе казалось, что Джейн незримо присутствует здесь, среди этих незнакомцев. Гамаш провел Клару и Питера через знакомую кухню к вращающейся двери, пройти через которую им до сих пор не предоставлялось возможности. Какая-то часть Клары хотела немедленно повернуться и бежать отсюда, к себе домой. Чтобы никогда не видеть того, что Джейн так тщательно скрывала от них. Ей казалось, что, пройдя через эту дверь, она совершит предательство, обманет доверие Джейн, надругается над ее памятью, признает, что Джейн здесь больше нет и остановить их некому.