Таким образом, к началу V в. Сиракузы являли собою причудливую картину сложного и своеобразного сплетения различных моментов: укоренившиеся традиции землевладельческо-аристократического строя; неразвитость и слабость городской демократии; несмотря на это, благодаря поддержке порабощенного туземного населения, успех народной революции; неустойчивость нового демократического режима и в этих условиях запоздалое, навязанное скорее извне, явление тирании, перед которой стояла трудная задача удержаться в чужом городе, притом еще, что необходимо было блокироваться с землевладельческой аристократией ввиду сомнительной лояльности народной массы. Однако истекали последние годы архаического периода, когда греки по существу были предоставлены самим себе. На сицилийском горизонте сгущались тучи — надвигалась опасность карфагенского вторжения, и Гелон блестяще воспользовался этим для утверждения своей власти и своей династии в Сиракузах.

Еще один наряду с Сиракузами великолепный пример становления полиса в зоне греческой колонизации демонстрирует Гераклея Понтийская — город, основанный колонистами из Мегар на южном побережье Черного моря примерно в середине VI в. до н.э. И здесь, как и в случае с Сиракузами, мы можем опереться на богатую историческую традицию, восходящую к глубокой древности. В самом деле, судьбы этого греческого города оказались отражены не только в общей исторической (Эфор, Феопомп, Диодор, Юстин) и политической литературе древних (Эней Тактик, Исократ, Платон, Аристотель), но и в содержательной местной, специально гераклейской историографии в лице историков Проматида, Нимфида, Домития Каллистрата, Мемнона, от чьих трудов до нашего времени сохранились более или менее значительные фрагменты.[348] К этим остаткам некогда обширной античной литературной традиции добавляются материалы, доставляемые археологией: керамическая тара и данные керамической эпиграфики (амфорные и черепичные клейма), памятники лапидарной эпиграфики (в основном, впрочем, происходящие от позднеантичного, римского времени), наконец, монеты.[349]

Все вместе составляет сравнительно богатый источниковый фонд, которым не преминула воспользоваться наука нового времени. История Гераклеи Понтийской, в особенности наиболее блестящий ее период, представленный тиранией Клеарха и его преемников (364-281 гг. до н. э.), нашла отражение и в общих трудах по истории Древней Греции (у Б. Низе, Эд. Мейера, К.-Ю.Белоха) и древнегреческой тирании (у Г.-Г. Пласса, Г. Берве, К. Моссе), и в специальных работах — статьях и монографиях, количество которых уже достаточно внушительно.[350]

Располагая такими материалами — древними источниками и новейшими пособиями, — мы можем попытаться выявить тенденции социально-политического развития Гераклеи в первые два века ее существования (до установления тирании Клеарха, что составляет отчетливую грань, отделяющую первоначальный, классический период от позднеклассического и эллинистического), а вместе с тем определить и линии становления гераклейского полиса.

На южном побережье Понта Гераклея была единственной колонией, выведенной дорийцами. По преданию, она была основана переселенцами из Мегар при некотором участии беотийцев около 560 г. до н.э. (о Гераклее как колонии мегарян говорят Ксенофонт, Диодор и Арриан: Xen. Anab. VI, 2, 1; Diod. XIV, 31, 3; Arrian. Peripl., 18; о совместном предприятии мегарян и беотийцев — Ephor, ар. Schol. ad Apoll. Rhod. II, 845 = FgrHist 70 F 44; Ps.-Scymn., 972-975; Paus., V, 26, 7; об одних беотийцах —Justin., XVI, 3, 4-7; ср. также: Steph. Byz. s. v. Πάνελος; Suidas, s. v. Ήρακλείδης Ευφρονος; дата указана у Псевдо-Скимна: 975 —κοτθ' ους χρόνους έκράτησε Κύρος Μηδίας). Участие беотийцев было, по-видимому, весьма незначительным; характерные дорийские установления (в частности, подразделение граждан на 3 дорийские филы, Aen. Tact., 11, 10 а) и диалект свидетельствуют, что Гераклея с самого начала была городом дорийским по преимуществу (ср. у Арриана, 1. с. — Ήράκλειαν πόλιν Έλληνίδα Δωρικήν).[351]