— Ты можешь остаться у меня, — с показным спокойствием предложил Артур.

В груди сильно кольнуло и тут же закипела кровь, обжигающей лавой разбегаясь по венам. Столько скрытой надежды в его голосе, столько тоски. Боли. Мне хочется его утешить, взять за руку, но не могу. У меня самой внутри выжженная пустыня, и я не знаю, как ее оживить, что уж говорить о наших чувствах.

Моя любовь к этому мужчине никуда не делась. Она измученная, разодранная чужими когтями, растоптанная недоверием и жестокими поступками. Жива вопреки всему, и вряд ли когда-нибудь погаснет. Но… Любви для нас мало. Нам нужно что-то другое. Какое-то очищение, точка опоры, нулевой рубеж, после которого можно все начать сначала.

Я пока не готова.

— Не могу. Ты это знаешь.

— Но…

— Нет, Артур. Нет, — я покачала головой, лишая ненужных иллюзий, — не настаивай. Хватит. Я слишком долго жила в тумане и теперь хочу сама решать, что делать со своей жизнью, стараться, идти вперед, ставить цели. Теперь есть ради кого.

Артур помрачнел, перевел тяжелый взгляд на окно. Я молча наблюдала за тем, как нервно он кусает губы, борется с самим собой, со своими демонами и принципами.

— Пригласишь в гости? — наконец, тихо спросил он

— Приходи, конечно. Ванечка тебя очень любит.

— А ты?

— А мне нужно время.

Много времени. Когда-нибудь я перестану по ночам задыхаться от воспоминаний и смогу оставить все в прошлом. Когда-нибудь, но не сейчас. Я только учусь прощать.

— Я понимаю, — убитым голосом сказал Артур, принимая мое решение.

Отпуская.

— Спасибо, — я поднялась на ноги и подступила ближе к нему. Мне всю трясло, не хватало воздуха, в груди зиял пульсирующий разлом.

— Ты всегда можешь рассчитывать на мою помощь.

— Я знаю. Поправляйся, — склонилась к нему и прижалась губами к бешено пульсирующей жилке на виске.

Артур тут же перехватил инициативу, впиваясь поцелуем в мой рот. Я вздрогнула, но не отстранилась, наоборот ладонями обхватила впалые щеки, прижалась сильнее, позволяя себя целовать, с упоением целуя в ответ. Его рука зарылась в мои волосы, вызывая дрожь вдоль позвоночника и толпу колючих мурашек. Так сладко и одновременно нестерпимо горько, ведь все могла быть иначе.

Я отстранилась, шумно поймала воздух ртом и, прижавшись своим лбом к его, зажмурилась, как ненормальная вдыхая любимый запах.

— Ты еще придешь? — хрипло спросил Барханов, вглядываясь в меня так, будто от моего ответа зависит его жизнь.

— Приду, — мягко высвободилась из его рук и отступила.

— Обещаешь?

— Обещаю.

Спустя год

— Хорошо у тебя тут! — мама одобряюще качала головой, переходя из комнаты в комнату, — светло, просторно.

— Ну…да, — я чувствовала себя неуютно. Радости от встречи — ноль. Я никого в гости не звала, она сама нагрянула, едва узнав, куда я переехала.

Барханов сдержал слово — купил нам квартиру. Большую полностью отделанную новостройку, практически в самом центре города. Правда, я отказалась принимать ее как подарок и Артуру пришлось все оформлять на Ваньку, но это мелочи.

— Всем места хватит. Еще и останется, — по-деловому сказала она, в завершении обхода зачем-то заглядывая в мой холодильник.

— Всем, это кому? — аккуратно уточнила я, уже зная, что ответ мне не понравится.

— Нам с Сережей, и тебе.

— Ммм, вам с Сережей?

Мама иронии не почувствовала и продолжала планировать:

— Одну комнату оставим под гостиную, в той которая с балконом — мы устроимся, чтобы Сереженьке не бегать в подъезд, если захочется покурить. Ну, а ты в маленькой, тебе много места не надо. Так ведь? А старую квартиру сдавать буду. Мы на машину копим.

— Хороший план. Только ты про Ваню забыла, — усмехнулась я.

Она тут же нахмурилась:

— Надеюсь он у тебя по ночам хорошо спит?

— Нормально.

— Это хорошо. Сереже высыпаться надо.

— Непременно выспится, — заверила я ее, — у себя дома. Как и ты.

— Очень смешно, — мама строго посмотрела на меня.

— Разве кто-то смеется? Я просто из вежливости сообщила тебе, где живу, а ты с чего-то восприняла это как приглашение. Жаль разочаровывать, но нет, переезда не будет. Сереже придется перебиться без балкона.

Мама моментально вспыхнула.

— Вот, значит, как заговорила. Неблагодарная!

— Мам, ты весь год не звонила, не интересовалась моими делами. Не спрашивала, где я, как я, все ли у меня хорошо. Ты своей личной жизнью занималась…

— Вообще-то я еще молодая, и не обязана себя хоронить! — возмутилась она.

— Никто и не просит. Но, ты могла бы… А впрочем не важно, — я махнула рукой, прекрасно понимая, что на все равно меня не поймет, — с этого момента: ты — сама по себе, я — сама по себе. Естественно, я всегда буду рада видеть тебя. Приходи в гости, даже можешь своего Сергея прихватить. Если хочешь — можешь видеться с внуком…

— Конечно. Только и мечтаешь скинуть его на меня!

Ох, мама-мама. Я только покачала головой и обняла ее, поцеловала в щеку и твердо сказала:

— Тебе пора.

Она смерила меня возмущенным взглядом из разряда «воспитала на свою голову» и выскочила из квартиры.

Мне было уже не жаль, что крепких, семейных отношений между нами не сложилось. Мне было…все равно. И впервые, от осознания этого, сердце не начинало ломить от тоски. Я устала быть вежливой, молчаливой и удобной. Устала думать о том, как бы кого ненароком не обидеть. Пришло время отказываться от того, что тянет меня вниз.

Может, я не очень хорошая дочь, но постараюсь стать хорошей мамой для Ванечки.

Они с Артуром возвратились домой спустя полчаса с огромный пучком розовой сахарной ваты на палочке и целым пакетом игрушек.

— Это тебе, — Барханов протянул лакомство.

— Спасибо, — я забрала вату, отщипнула приличный кусок и отправила в рот. Сладко, — Как зоопарк?

— Чудесно. Я раздразнил манула. Он шипел, плевался и урчал, как дворовый кот. Еще умудрился потрогать жирафа, и отобрал морковку у козы.

— Здорово. Рада, что ты развлекся, — сказала я, едва сдерживая смех, — А Ваня?

— А что Ваня? Завис на какой-то плешивой белке и простоял возле нее полчаса. Я еле его утащил. Да, парень?

Ванька что-то бубнил, пытаясь расстегнуть свои сандалики.

— Раздевайтесь, мойте руки. Пойдемте обедать.