— Спасибо Коль! — крикнула Маша и схватив меня за руку, потащила куда-то вверх по лестнице.

С одним глазом бегать, как-то не очень. Да и не то состояние, чтобы это делать. Поэтому я притормозил.

— Машуль, ты иди, — сказал я, морщась от боли в голове, — начинай одну перегородку, а я чуть попозже подойду. В случае чего, я же ученик; с меня спрос маленький.

— Вилор, а ты точно дойдёшь? — с тревогой глядя на меня спросила Маша.

— Да, куда я денусь, — безо всяких эмоций, чтобы не продлять этот диалог, ответил я, — стройка это мой дом родной.

Маша усвистала, а я наконец-то понял, что ни фига не знаю, где нахожусь. Это вообще не тот дом, на котором мы работаем. «Ну Коля, блин сварочный, хоть бы предупредил, что ли!» — думал я, осматривая незнакомую планировку подъезда. Ещё и глаз один. Всё-таки хорошо, что у меня опыт есть. Иначе, застрял бы тут надолго. Подняться наверх, на строящийся этаж, удалось достаточно быстро. А уже тут можно и осмотреться.

На лесах работала бригада каменщиков. Никого из них, я не знал. Ничего. Я же не буду им мешать! Только посмотрю по сторонам и определюсь, куда меня занесло. Вариантов здесь немного. Ведь Маша тоже сюда побежала. А это значит, только одно, что пройти к нашему дому, через верх, можно.

Как и оказалось, никто ничего не сказал. Посмотреть посмотрели, а вот словами ни-ни. Народ, что удивительно, совсем не обратил внимание на мой бланш в пол-лица. Может ещё не очень заметно? Синяк, обычно, появляется к вечеру. Ну и ладно. Так даже лучше. Стоило только выглянуть наружу, как всё стало на свои места.

На улице Чичерина, строилось одновременно несколько домов. Причём не с одной стороны, а сразу с двух. Ещё были начаты два здания, на улице Калинина, которая пересекала Чичерина примерно посередине, но это совсем другое. Вот и получилось, что я с Машей, чуть-чуть не дошёл до дома, где мы работаем. Наш был следующий.

Отсюда, сверху, прекрасно было видно, что милицейский ГАЗон стоит возле растворного корыта, там где прораб проводит пятиминутки. Вот ведь! Можно было никуда не бежать. Милиционеры нас бы всё равно не заметили. Интересно, а Маша уже добралась до рабочего места?

Спуск вниз прошёл полегче. В этом подъезде, как-то всё и устроено было получше. Или я уже приспособился. Ненадолго тормознул перед выходом. Надо собраться силами и на одном дыхании проскочить открытое пространство. А там я уже почти на месте.

Только сделал первый шаг, чтобы с высокого старта двинуться к цели, как в меня врезалось какое-то тело. Не один я, в такое время, бегаю по подъездам, как оказалось. Мир привычно, на миг, раскрасился вспышками и звёздами. Потом темнота.

Как хорошо! Лежу. Никто меня не трогает. Я ни от кого не убегаю и никого не догоняю. Ляпота! Темно только, но это не проблема. Надо просто открыть глаза. Но, не хочу. Пытаюсь разобраться в обстановке. Лоб и глаз болят но, уже не так сильно, зато челюсть ноет прилично. «Опять не заметил удар. Что-то, какая-то нехорошая тенденция пошла», — подумал я, — «Это был настоящий нокаут. Прямой в челюсть, а это, даже в перчатках убойная штука». Дурацкие мысли какие-то. Нет, чтобы думать о прекрасном. О скором наступлении коммунизма, например. Или о любви. Гм, да.

Видать, получать по голове, два раза в день, это мой предел. Потому что третий раз будет последним и я сойду с ума. Послышался шум шагов по деревянному трапу и сразу же, чьи-то голоса начали переругиваться:

— Что ж ты, Ритуль его так неаккуратно бросила?

— Как смогла, так и положила, тёть Лариса! Попробуй сама этого увальня потаскай. Тяжеленный как колода берёзовая.

— Всё равно, надо было поаккуратнее. У него вон, голова ниже ног лежит. Кровь к голове прильёт. Будет потом от боли мучиться.

— У меня, между прочим, синяк на лбу будет, из-за него и тоже, голова болит тётя Лариса. Так, что пускай радуется тому, что не бросила и хоть как-то помогла.

— Как же так вышло? — спросила, незнакомая мне тётя Лариса.

— Я сама не поняла, — начала отвечать, скорее всего, неизвестная девушка с именем Рита, — спешила с раствором, забежала в подъезд. Бум! И я сижу на попе, а этот упал. Головой в него врезалась.

Голоса начинали напрягать. Этот диалог тёти Ларисы и какой-то Риты, грозил затянуться надолго. Тем более мне всё стало ясно. Похоже, эта реактивная Рита ударилась своим лбом, о мою челюсть. В результате: у меня нокаут, а у девушки синяк на лбу и скорее всего, ещё один на попе. Раз она так переживает, что села неудачно.

Пришлось прерывать мой диалог, себя самого с собой и открывать глаза. Лучше бы не делал этого. Третьего удара по голове, я не выдержу. А это было очень похоже на удар. Серые глаза, что смотрели на меня, оказались оружием пострашнее кулака товарища Попенченко, а уж у него был удар, дай бог каждому. С одного удара валил любого напрочь. Я пропал в этих глазах. Утонул. Теперь, куда бы я не смотрел, везде будут они — эти глаза. Серые, выразительные и с какой-то внутренней завлекающей силой — непонятной и необъяснимой. И взгляд этих глаз, поразил меня прямо в сердце, задев при этом, каким-то образом, мой мозг. А эти пушистые ресницы? Которые делали глаза ещё более выразительными. Только один раз я видел такие же. Всё пропало! Потому что я, окончательно и бесповоротно, влюбился. Вот так! С первого взгляда. И это не шутка. Хотя, может быть и шутка. Шутка высших сил. Или кто там этими вещами командует? Честное слово, я даже не обратил внимание на фигуру, на лицо и вообще ни на что. Девушка с такими глазами просто обязана быть идеальной во всём. Впрочем, что я там мог разглядеть? В подъезде! При плохом освещении! К тому же Рита была в рабочей форме и повязанной на голове белой косынке «а-ля бандана».

Всё дальнейшее происходило как в тумане. Я смотрел только, на «единственную и неповторимую». Всё пытался, вновь встретиться с ней взглядом. И всё остальное, что происходило вокруг, меня не волновало. Пофиг на милицию! Пофиг на работу! Пофиг на всё! Деньги у меня есть! Беру это чудо и валим с ней, куда-нибудь подальше. Подальше от цивилизации, где нас никто не найдёт. Дом построю сам — это я