Ив протянул руку и дотронулся до дремлющего металлического когтя.

— Ты мне больше нравишься таким, — заметил он. — Такой ты менее… враждебен. Интересно, кем ты будешь говорить завтра…

Говорил словно какой-то новичок только что из школы. И действовал так же. Хотел, чтобы он сбросил штаны и наклонился.

— Иди в задницу, — поначалу отреагировал Скэнлон, войдя в образ.

— Есть у меня такое намерение, — ответил аппарат, покачивая зондом в виде карандаша, расположившимся на конце руки. — Давайте, доктор Скэнлон. Вы знаете, это для вашего же блага.

На самом деле он об этом не знал. Потом спрашивал себя, не терпел ли он эти унижения только благодаря подавленному садизму этого говнюка, направленному в ложное русло. Еще несколько месяцев назад от таких процедур Ив сошел бы с ума. Но он наконец увидел свое место во вселенной и выяснил, что может позволить себе быть терпимым. Низость других более не беспокоила его так, как ранее. Скэнлон был выше нее.

Тем не менее он задернул занавеску на окне, прежде чем расстегнуть ремень. Роуэн могла показаться в любое время.

— Не двигайтесь, — сказал призрак. — Больно не будет. Некоторым людям это даже нравится.

Скэнлону не понравилось. Осознание этого даже несколько обнадежило.

— Я не понимаю причину спешки, — пожаловался он. — Сюда ничего не приходит и отсюда ничего не выходит, пока ваши люди не повернут где-нибудь рубильник. Почему бы вам просто не взять то, что я сливаю в туалет?

— Мы так и делаем, — ответила машина, беря образец. — С тех пор как вы сюда попали. Но никогда не знаешь. Некоторые вещества разлагаются почти сразу, как покидают тело.

— Если они настолько быстро разлагаются, тогда почему я до сих пор в карантине?

— Эй, я не говорил, что они безвредны. Просто заметил, что они могут превращаться во что-то еще. А может, они действительно безвредны, а вы просто сильно расстроили кого-то наверху.

Скэнлон поморщился:

— Людям наверху я вполне нравлюсь. А что вы ищете?

— Пиранозил-РНК.

— Я… я не совсем уверен, что помню о таком веществе.

— А вы и не должны. Оно вышло из употребления три с половиной миллиарда лет назад.

— Экое старое дерьмо.

— Да не, совсем свежее. — Зонд вышел. — В доисторические времена оно было последним писком моды, пока…

— Простите, — голос Патриции Роуэн.

Ив автоматически перевел взгляд на рабочую станцию. Ее там не было. Звук шел из-за занавески.

— А. Компания. Ну, я получил то, что хотел. — Рука свернулась и аккуратно поместила испачканный зонд на столик. К тому времени, когда Ив надел штаны, телеоператор вернулся в нейтральное положение.

— Увидимся завтра, — произнес призрак и сбежал. Огни машины потухли.

Она здесь.

Прямо в соседней комнате.

Оправдание рядом.

Скэнлон глубоко вздохнул и отодвинул занавеску.

Патриция Роуэн стояла в тени у противоположной стены. Ее глаза светились слабой ртутью: почти вампирские, но словно разбавленные. Прозрачные, а не матовые.

Контактные линзы, естественно. Скэнлон как-то пробовал носить такие же. Они улавливали слабую радиочастоту от часов, прокручивали картинки в поле зрения на виртуальном расстоянии примерно в сорок сантиметров. Патриция увидела Ива и улыбнулась. Что еще она разглядела через свои волшебные стеклышки, он мог только гадать.

— Доктор Скэнлон, рада видеть вас снова.

Он улыбнулся в ответ:

— А я рад, что вы пришли. Нам нужно о многом поговорить…

Роуэн кивнула, открыв рот.

— …и хотя ваши двойники совершенно адекватны для нормального разговора, они обычно не улавливают множества нюансов…

Закрыла его.

— …особенно принимая во внимание тот род информации, который вас, кажется, интересует.

Роуэн посомневалась секунду:

— Да. Разумеется. Нам, эмм, нужны ваши наблюдения и интуиция, доктор Скэнлон. — Да. Прекрасно. Разумеется. — Ваш отчет по «Биб» был крайне, так скажем, интересным, но с того момента, как вы его составили, ситуация несколько изменилась.

Он задумчиво кивнул:

— Каким образом?

— Для начала, пропал Лабин.

— Пропал?

— Исчез. Может, погиб, хотя сигнала от его датчика не поступало. Или, скорее всего, регрессировал, как Фишер.

— Понятно. А вы узнали, не пропал ли кто-нибудь на других станциях? — Это было одно из предсказаний, сделанных им в докладе.

Ее глаза, покрывшиеся серебряной рябью, казалось, уставились куда-то в точку за его левым плечом.

— Мы не можем сказать наверняка. Определенно, у нас есть потери, но рифтеры не слишком склонны делиться с нами деталями. Как мы и ожидали, естественно.

— Да, естественно. — Ив попытался придать лицу задумчивое выражение. — Значит, Лабин пропал. Неудивительно. Он больше других приблизился к краю. На самом деле, насколько помню, я предсказывал…

— Возможно, с таким же успехом, — пробормотала Роуэн.

— Простите?

Она покачала головой, словно отвлекшись на что-то.

— Ничего. Извините.

— А. — Скэнлон снова кивнул. Не нужно заострять разговор на Лабине, если Патриция не хочет. Он много всего предсказал. — Остается также вопрос об эффекте Ганцфельда, я о нем упоминал. Оставшаяся команда…

— Да, мы говорили с несколькими… экспертами об этом.

— И?

— Они не думают, что окружающая среда рифта «достаточно скудна», как они выразились. Недостаточно скудна для запуска Ганцфельда.

— Понятно. — Скэнлон почувствовал, как часть его старого «я» ощетинивается, но улыбнулся, не обращая на нее внимания. — И как же они объясняют мои наблюдения?

— На самом деле, — Роуэн закашлялась, — они не убеждены в том, что вы наблюдали нечто значимое. Очевидно, существуют доказательства, что ваш отчет был составлен в условиях… личного стресса.

Ив аккуратно замораживает улыбку, не позволяя ей сбежать:

— Ну, каждый придерживается своего мнения.

Патриция не отвечает.

— Хотя тот факт, что рифт — это стрессоемкая окружающая среда, не должен стать новостью для любого настоящего эксперта, — продолжил Скэнлон. — В конце концов, именно это было целью программы.

Роуэн кивнула:

— Я не ставлю под сомнение ваши доводы, доктор. Я просто недостаточно квалифицирована, чтобы принять чью-то точку зрения.

«Это точно», — но он промолчал.