Я не пошевелился.

— Впрочем, есть и просвет. Хорошая новость: похоже, меня повысят. Вчера вечером мы со старшим суперинтендантом Чейз пришли к соглашению относительно обстоятельств смерти Тессы Кляйн. В отсутствие новых свидетельств решено признать ее смерть самоубийством и прекратить поиск останков.

Паррс снова отошел к окну, слился с серым небом. Он не отбрасывал тени, и временами мне казалось, что его вообще не существует, что ничего этого нет. Увы, боль в челюсти говорила об обратном.

— Зубы, которые ты мне принес, сожгли, — продолжал Паррс. — Ты был прав, Чейз поручила Кляйн под прикрытием подобраться к Карверу. Хотела, чтобы ей принесли его голову на блюдечке, чтобы обеспечить себе беспрепятственное восхождение по карьерной лестнице. Похоже, она недооценила Карвера. Согласно рабочей версии, у него с Кляйн завязалась интрижка. Он убедил ее, что все серьезно, и, как только она уволилась, разделался с ней. — Паррс обернулся и увидел выражение моего лица. — Не волнуйся, мы от него не отстанем. Наоборот, за этим к тебе и приставили констебля Блэк. Твою тень, которая по крупицам должна была собрать информацию о твоих отношениях с Карвером, а потом заняться непосредственно им. — Паррс направился к выходу, но у двери задержался. — В одном ты ошибся. На крыше Янковски застрелила не Блэк, а Эстер. Блэк дала ей свою парку, погреться. Сама отделалась ударом по голове. Сильное сотрясение, но с ней все будет в порядке. Полагаю, после всего, что случилось, она готова заняться Карвером. Как считаешь? Хорошая работа, сынок. Ты сделал все, чего мы от тебя ожидали, только на свой манер.

Когда он сказал, что Наоми жива, я испытал ни с чем не сравнимое чувство. Сжал челюсть как можно сильнее и проговорил сквозь скобы:

— Посмотрите сюда.

Паррс повернулся. Насмешливо покосился на испарину у меня на лбу.

На руки, вцепившиеся в простыни.

— Пошлете ее к Карверу, и я вас урою.

— Если бы взглядом убивали, я бы, возможно, воспринял тебя серьезно. Но ты не в том положении, чтобы угрожать. Тебя переведут в «Стренджуэйз» через пару дней. Расскажешь потом, как тебе битое стекло в качестве приправы.

— Сколько у человека зубов? — прошипел я.

Рот нормально не открывался, глотать было больно, на губах пузырилась слюна.

Паррс подался поближе, чтобы расслышать:

— Что?

— Сколько у человека зубов?

— У тебя точно некомплект.

— Сосчитали зубы Кляйн, прежде чем сжечь? Точно все? Несколько штук не потеряли?

Паррс спокойно открыл дверь. Я думал, он уйдет, но он просто выглянул в коридор, проверяя, нет ли там кого. Потом закрыл дверь, вернулся, снова сжал мне челюсть и прошипел на ухо:

— Я тебе не верю.

Я рассмеялся безумным смехом. Вжал подбородок в его ладонь и надавил посильнее, глядя ему прямо в глаза, брызжа на него окровавленной слюной.

Паррс выпустил мой подбородок, в смятении отшатнулся.

Потом достал из кармана носовой платок, вытер лицо и руки.

— Твою машину разберут до последнего винтика, — сказал он. — Квартиру разнесут…

— Ничего не найдете.

— Какого черта ты хочешь?

— Вытащите меня из этого дерьма.

Он потер красные глаза костяшками пальцев и, внимательно глядя на меня, отстегнул наручник с левой руки.

— Верните мне сумку.

— Не уполномочен.

— Тогда Чарли Слоун получит интересное письмо.

— Блефуешь, — бросил он.

Я молча посмотрел на него.

Он пожал плечами, потом сказал, не глядя на меня:

— Обсужу с Чейз. Что еще?

— Наоми и близко не подойдет к Карверу.

Паррс испытующе посмотрел на меня, но глаза у меня покраснели и слезились, с подбородка капала кровавая слюна. Сломанная в двух местах и скрепленная скобой челюсть болела и распухла.

Наверное, по такому лицу мало что поймешь.

— Посмотрю, что можно сделать. Ты ведь понимаешь, что на воле попадешь в неприятности покрупнее? Карвер только этого и ждет, парень. Он из твоих кишок подтяжки сделает. Натурально.

Слова ударили по больному месту. Должно быть, я изменился в лице, потому что Паррс тут же ухватился за эту возможность:

— Может, договоримся? У тебя есть козырь. Зубы. Организуем тебе повышение, отсидишься в тихом месте, целый и невредимый…

Я подумал о Тессе Кляйн. Молодой женщине, которой обе стороны манипулировали, а потом убили, и теперь некого призвать к ответу. На ее месте запросто мог оказаться я. С болезненным любопытством я подумал о том, что с ней случилось. Где теперь тело и какими были последние мгновения ее жизни. Может, я и сам это узнаю через несколько часов. Я покачал головой. Раньше надо было об этом думать. Предпринять хоть что-то, пока еще можно было повлиять на ситуацию.

— Пришлите кого-нибудь с сумкой. Не хочу снова вас видеть.

— Ладно, — ответил Паррс. — Тебе все равно не светит ничего хорошего, так что будь по-твоему. Но я обязательно увижу тебя снова, сынок. Листовки с фотографиями пропавших без вести, заключения патологоанатомов, кремация… — С этими словами он выскользнул из двери, будто облако серого дыма.

У меня появилась идея. Я стянул ремни с ног, встал с кровати и доковылял до двери. Охраны возле палаты не было.

Я дошел до конца коридора, не взглянув на проходящую мимо уборщицу, и завернул за угол. Там Паррс беседовал с Чейз. Ни один из них не выглядел удрученным. Правда ли меня арестовали? Или просто хотели выудить из меня все, что я знаю, и тогда уже решить, что со мной делать? У меня имелось доказательство того, что они поставили молодую женщину в безвыходное положение, приведшее к ее убийству, а потом ради карьеры позволили всем думать, что та покончила с собой. Думали, я куплюсь. Я поплелся обратно и нашел медсестру.

Она сочувственно на меня посмотрела:

— За болеутоляющим?

— Давайте все, что есть, — процедил я сквозь скобу.

От таблеток боль стала терпимее. Я поспал урывками — меня будили несуществующие звуки и люди. Мысли все время возвращались к Лиззи Мур — Эстер и тому, что она с собой сделала. У нее было две очень разные жизни, и она уже стояла на пороге следующей, совершенно новой. Почти победила злые силы, которые преследовали ее всю жизнь, лишь затем, чтобы в последний момент пасть под их натиском. Наверное, это должно было стать для меня уроком, но я всегда плохо усваивал учебный материал.

День клонился к закату, палата наливалась гематомно-лиловым светом. В дверь неожиданно постучали. Вошел худощавый и серьезный молодой человек. Я было задумался, не от Карвера ли, но он протянул мне сумку, которую Янковски украла из моей квартиры, и попросил расписаться в получении. После, проверяя содержимое, я посмеялся над столь явным отсутствием у него любопытства. Но откуда ему было знать, что он спасает мне жизнь?