– Чего ты этим добьешься? Еще один скандальчик для пиара? Да и мне не по рангу потасовки устраивать. Сам-то он ручки не марает. Всю грязную работу за него делают другие. Надо действовать его же методами.

– Какими?

– Можно нанять парочку крепких ребят, чтобы поучили его уму-разуму.

– Нет. Это же криминал, – отказался Валерка.

– Брось! Его же никто убивать не собирается. Ну сломают пару ребер. В худшем случае почки отобьют. Деньги на лекарства у него есть. Подлечится. Или ты готов простить то, что он приволок твою мамашу и измазал тебя дерьмом с ног до головы?

– Нет… Но где мы возьмем таких ребят?

– Это моя забота. Правда, придется скинуться.

Валерка относился к жизни философски. Недостаток образования не мешал ему обладать житейской мудростью. Он никого не осуждал и не пытался изменить под свою мерку. Единственной, кого он ненавидел, была его родная мать. Но при всей его терпимости, поступок Бориса по-настоящему разозлил Валерку. Бывший друг пользовался грязными приемами. Мало того, что он хотел поссорить его с Аликом и Гришкой. Он знал, что самое страшное для Валерки – выставить напоказ грязное белье, и не просто надавил на больную точку. Он разрушил всю Валеркину жизнь. Такая жестокость была не оправдана. Месть не соответствовала преступлению, которого Валерка даже не совершил.

В первые дни Валерка жаждал реванша, но скоро его пыл угас. Жизнь постепенно возвращалась в свою колею. Лишенная дотаций, мать по собственному почину отправилась в деревню к дешевому самогону. Валерка переехал к себе. Целыми днями он отдраивал и без того безупречно чистую квартиру. Телевизор не включал и прессу не читал. Таблоиды пестрели жалостливыми статьями, описывающими его детство, и едкими заметками о пренебрежении сыновним долгом.

Царь Соломон был прав. Ко всему можно привыкнуть, даже к шумихе вокруг твоего имени. Эмоции постепенно улеглись. Предложение Алика устроить Борису темную казалось несерьезным. Друзья виделись нечасто. Алика закрутили свои дела и проблемы.

Март плавно перетек в апрель. Однажды вечером заехал Алик и огорошил Валерку новостью:

– Все готово. Операция «Б» назначена на завтрашний вечер. Сбоя не будет. С тех пор как Инга ушла, господин борзописец каждый вечер шляется по барам. Так что с тебя штука гринов.

Валерка растерялся.

– Алик, может не надо? Вдруг они его убьют?

– Знаешь, марать об него руки в мои планы не входит. Да и стоят такие услуги гораздо дороже. За две штуки могут только морду набить, но качественно. Жить будет, но лекарства ему понадобятся.

– У меня нет денег, – сказал Валерка. – Я же мать отправил, и потом я сейчас в вынужденном отпуске.

– Значит, надо где-то достать. Штуку я заплатил авансом. Завтра надо отдать остальные.

– Алик, а может, все отменить? – робко предложил Валерка.

В Алике поднялась злость. Вот она, цена дружбы! Столько лет он тянул Валерку в люди, прибегал к нему на помощь по первому зову, а когда ему самому понадобилась поддержка, так друг ситцевый сразу слинял в кусты.

– И как ты себе это представляешь? Я договариваюсь с серьезными людьми, а потом являюсь и говорю – простите, я передумал? Эдакий попрыгунчик-болванчик, который сам не знает, чего хочет.

– Но ведь это опасно. Это подсудное дело, – пытался урезонить друга Валерка.

– Вот как ты запел? А чего же ты раньше молчал?

– Я думал, ты это просто так сказал. Я не могу.

– Хочешь выскочить из игры? Пускай я мараюсь, а ты у нас ни при чем? Я в дерьме, а ты в белом смокинге! Когда тебе надо зад подтирать, тогда ты сразу к Алику бежишь, захребетник. Между прочим, мне Борька только машину изуродовал. Придет время, я на другую заработаю. А тебя он перед всем миром раком поставил. Игры в благородство закончились. Карусель закрутилась. На ходу не соскочишь. Завтра днем заеду за деньгами.

Оставшись один, Валерка вдруг понял, что потерял последнего друга. Презрительное словечко «захребетник» задело его больно. Значит, вот как Алик относится к нему на самом деле.

История с Борисом приобретала зловещий оттенок. Валерка по уши нахлебался черного пиара и не горел желанием, чтобы его имя полоскали на страницах журналов в связи с организацией разбойного нападения. Тут язвительными статейками не отделаешься. За это можно и срок схлопотать. В случае, если все выплывет наружу, Алик его покрывать не станет. В этом он был уверен.

Знай Валерка, с кем Алик договорился, он бы сам все отменил. Но, с другой стороны, хорошо, что он оставался в тени. Он был слишком заметной фигурой, чтобы рисковать и высовываться, особенно после шумихи с матерью.

И вдруг Валерке на ум пришла толковая идея. Выход был столь очевиден, что он удивился, как сразу до этого не додумался. Нужно предупредить Бориса, чтобы тот сидел по ночам дома, а не шатался по барам. Если Борька будет начеку, глядишь, все само собой со временем рассосется.

Правда, у такого варианта был неприятный душок. Выходило, что Валерка предает Алика. Но у него есть смягчающее обстоятельство. Ведь он только со слов Алика узнал, что Борис причастен к появлению матери на книжной ярмарке. Сама мать Борьку не упоминала. Может, он не виноват?

Валерка явился без звонка. Борис открыл дверь. Небритый, в банном халате, он не производил впечатления преуспевающего человека. От него, как и в прошлый раз, несло перегаром. За свою жизнь Валерка насмотрелся, как люди спиваются, и сейчас отметил все признаки падения у Бориса.

Увидев гостя, Борис оторопел. Этого визита он явно не ожидал.

– Чем обязан? – спросил он.

– Нам надо поговорить, – сказал Валерка, стараясь не вдыхать запаха винных паров.

– А у нас есть тема? – Борис по-прежнему стоял на пороге, не пропуская Валерку в квартиру. – Попробую догадаться. Ах да, книжная выставка. У тебя, как и у Алика, началась паранойя. Ты видишь за этим мою руку. И правильно. Кстати, торнадо в Калифорнии тоже организовал я.

Борис, паясничая, поклонился. Валерка так и не понял, признает Борис свою вину или нет.

– Может, пустишь меня в дом? – попросил он.

– Тема щекотливая, – усмехнулся Борис и махнул рукой: – Хотя, почему бы нет?

Валерка интуитивно засунул руки в карманы, чтобы ненароком ни к чему не прикоснуться. Шикарная квартира, которая при Инге сияла чистотой, теперь походила на хлев. На мебели скопился слой пыли, и на полированной поверхности массивного комода пальцем был нарисован череп и кости. По диванам была разбросана одежда. На кресле валялся лифчик.

Проследив Валеркин взгляд, Борис сказал:

– Да, я не монах, как некоторые.

– Нам нужно поговорить без свидетелей, – сказал Валерка.