– Брось. Сдам в химчистку.

– Я сам сдам. Это самое малое, что я могу сделать. Мне правда неловко, что так получилось.

– Борь, не мельтеши. Дойду как-нибудь. Не могу же я оставить тебя без пальто.

– Какие проблемы? У меня еще дубленка есть. Но она на тебя точно не налезет. У тебя будет повод лишний раз ко мне зайти. Не заставляй меня чувствовать себя полным дерьмом: отправить тебя в мокрой, вонючей куртке. Кончай ломаться. Или мы уже больше не друзья?

Последний довод окончательно сломал сопротивление. Гриша вдруг подумал, что сейчас перед ним стоит прежний Борька. Может, и правильно сделал, что забрал у него монету? Может, все еще образуется и они будут вспоминать этот жизненный урок с улыбкой?

В дорогом пальто Бориса он чувствовал себя не в своей тарелке.

– Слушай, на мне оно, как на корове седло.

– Все лучше, чем вонять кошачьей мочой. Как-нибудь до дома дотерпишь, – возразил Борис.

Возле лифта Гриша обернулся:

– Борь, знаешь, все еще наладится. И Инга вернется. В общем, все будет хорошо.

В его голосе было столько теплоты, что Борис вдруг засомневался, стоит ли отправлять Гришку в своем пальто. Гришка не умеет притворяться. Может быть, он не взял монету?

– Подожди, – попросил Борис и опрометью бросился в гостиную.

Он схватил фотографию Инги, отодвинул защелки и вытащил стекло. Пять копеек исчезли. Борис вернулся.

– Что случилось? – спросил Гриша.

– Ничего. Послышалось, что звонит мобильник, – сказал Борис.

Двери за Гришей закрылись, и лифт с тихим шуршанием поехал вниз.

Мир опутан невидимой паутиной.

Алло… Алло… и два человека, разделенные тысячами километров, уже связаны тонкой ниточкой разговора.

Алло… Алло… Голоса, неслышные для остальных, тянутся друг к другу через расстояния и расставания.

Алло… Алло… Бросай мячик слова. Его обязательно поймают.

Алло… Алло… А может, слово упадет в пустоту?

Телефонный звонок выдернул Бориса из забытья.

Половина восьмого. Он уже не помнил, когда в последний раз вставал в такую рань. Голова гудела, хотя вчера он почти не пил. Пронзительный трезвон раздражал, но Борис нарочно решил не отвечать. В конце концов, есть элементарные правила хорошего тона, согласно которым до десяти звонят одни хамы. Если какому-то идиоту приспичило звонить ни свет ни заря, это еще не значит, что его звонку будут рады.

Телефон смолк. Наслаждаясь наступившей тишиной, Борис перевернулся на другой бок, но тут телефон зазвонил снова.

– Настойчивый, ублюдок, – буркнул Борис и, не глядя на дисплей, вдавил зеленую кнопку.

– Борь, спишь?

Голос Инги подействовал на него, как бодрящий душ. Сон смело, точно жухлый лист ветром. Он думал, что пепел сгоревших ожиданий, который засыпал его душу, уже остыл, но в его глубинах вдруг вспыхнула нечаянная искра надежды. Что если Гришка прав и Инга вернется?

– Уже нет, – сказал Борис. – Бодр и готов к диалогу.

– Перестань паясничать. Хотя бы теперь.

В голосе Инги слышались усталость и тревога. Она звонила явно не с предложением выкурить трубку мира. Но зачем тогда?

– Что-то случилось? – серьезным тоном спросил Борис.

– Вчера какие-то отморозки избили Гришу.

У Бориса похолодело в животе. Значит, Валерка не соврал. Алик нанял бандитов. За это он еще ответит. Откровенно говоря, Борис предпочел бы, чтобы тревога оказалась ложной. Жалко, что Гришане надавали по шеям. Утешали только две вещи: во-первых, Гришаня оказался нечист на руку, а во-вторых, Борис сам мог оказаться на его месте. А своя рубашка, как известно, на рупь дороже.

Удивление в его голосе прозвучало довольно натурально:

– Да ты что! Надеюсь, ему не сильно досталось?

– Он в коме.

До Бориса не сразу дошел смысл короткого слова.

– Как в коме? – переспросил он помертвевшими губами.

Он видел Гришу только вчера. Тот был жив и здоров. И он выставил его из дома в своем пальто. Внезапно Борису стало холодно, как будто по комнате пронесся сквозняк, а тело, напротив, покрылось липким потом.

Вопросы хлынули сами собой:

– Он в безопасности? Что говорят врачи? Они его вылечат?

– Позвони Алику и Валерке, – устало сказала Инга.

В трубке послышались гудки.

Алло… Алло… Голос мчится быстрее света.

Алло… Алло…

Борис не сразу сумел набрать номер Алика. Он никогда не жаловался на зрение, но сейчас перед глазами все расплывалось. Пальцы дрожали, и он не мог нажать на нужную строчку на экране.

Наконец Алик ответил.

– Ты?! – с оттенком удивления спросил он.

– Сволочь! По твоей вине Гришка в коме! – выкрикнул Борис, не тратя времени на формальные приветствия.

– Что?!

– Его избили.

Алик быстро обрел самообладание:

– А при чем тут я?

– Не прикидывайся овечкой. Я все знаю. Гришка был в моем пальто. Валерка мне все рассказал за тысячу баксов.

Алик нажал кнопку отбоя. Говорить дальше было бесполезно, да и не о чем. Оправдываться? Но перед кем? Если Борис обо всем знал, значит, он сам подставил Гришу.

Алика корежило от ярости и бессилия. Почему это должно было произойти с Гришкой? Он был единственным среди них, кто сумел сохранить совесть и порядочность. А все Валерка! При мысли о том, что эту самую тысячу Квазимодо накануне вручил ему, Алик побагровел. Он набрал номер Валерки.

– Алик?

– Безмозглая, смазливая скотина! Ты зачем распустил язык?

– Алик, это не метод. Я не хочу, чтобы кто-то пострадал. Давай заплатим отступного…

– Так ты у нас жалостливый! Ручки марать не хотелось? Или есть другая причина? Дай догадаться. Ты продался, Иуда. За тысячу баксов…

– Алик, пойми, я не предал тебя. Просто…

– Заткнись! Из-за тебя, козел, Гришка в больнице.

– При чем тут Гришка? – не понял Валерка.

– Этот мерзавец выставил Гришку из дома в своем пальто.

Борис лихорадочно собирался. Он сунул в карман портмоне, проверил, на месте ли айфон. Пустая вешалка от пальто висела в шкафу немым укором. Рядом – яркая куртка от лыжного костюма. В данной ситуации ее жизнеутверждающие краски были явно неуместны. Борис достал свою старую потертую куртку, которую оставил, чтобы отдать отцу для работы на даче.

Облачившись, он вдруг вспомнил, что не узнал номера палаты, и позвонил Инге.