После кратковременного отдыха Цезарь готов идти на Верцингеторига, но внутренние распри в племени эдуев, союзников римлян, вынуждают его лично вмешаться — в непростой и взрывоопасной обстановке в Галлии обращаться с союзниками надо было аккуратно, уважительно.

И только потом он движется в сторону Герговии, где были сосредоточены силы Верцингеторига. Город стоял на холме, а войска противника располагались на господствующих высотах. Цезарь сразу же оценил тактическое мастерство Верцингеторига и не стал рисковать, штурмуя город. Тем более что продовольствие для римлян еще не было доставлено дружественными эдуями. Впрочем, он предпринимает ночную вылазку и занимает одну из высот — холм, находящийся перед городом. На нем Цезарь устраивает малый лагерь, соединенный рвом с большим. И ждет обоза с продовольствием и фуражом.

Но дружба эдуев оказалась непрочной — предал именно тот человек, которого Цезарь лично поддержал во время распрей за командную должность. Десятитысячное воинство эдуев под его командованием переходит на сторону Верцингеторига. Эдуи нападают на обоз с продовольствием и, перебив римлян, охраняющих его, растаскивают все запасы.

Хотя вожди эдуев отрекаются от мятежников, Цезарь понимает, что при удобном случае они ударят в спину. Но и отступление от стен Герговии было чревато новыми предательствами — союзные племена могли расценить отход как признак слабости римлян. Цезарь все же попытался атаковать одно из укреплений и чуть было не захватил город, но именно галлы-предатели не дали ему это сделать, придя на помощь осажденным.

Делать было нечего, и Цезарь отводит войска. Это стало сигналом для колеблющихся — почти сразу же все эдуи переходят на сторону Верцингеторига, а за ним почти все остальные кельтские, галльские и бельгские племена.

Верцингеториг, имея такую мощную поддержку, тем не менее понимает, что прямое столкновение с римской военной машиной ему не пережить. Он прибегает к партизанской тактике мелких наскоков и нападений на обозы и фуражиров.

Цезарь ведет войска на север, для соединения с армией Лабиена. Ему удается собрать все силы вместе. Верцингеториг решил, что римляне отступают, и последовал за ними. Ошибочное решение. Цезарь сразу переходит в контрнаступление и оттесняет мятежников к холму города Алезии, столицы племени мандубиев.

Осада Алезии справедливо считается демонстрацией воинского искусства Цезаря-полководца. Ситуация была непростой — большие силы Верцингеторига, запертые в городе, в свою очередь сковывали армию Цезаря.

И даже более чем непростой, а очень опасной.

«Во время осады этого города, казавшегося неприступным из-за высоких стен и многочисленности осажденных, Цезарь подвергся огромной опасности, ибо отборные силы всех галльских племен, объединившихся между собой, прибыли к Алезии в количестве трехсот тысяч человек, в то время как число запершихся в городе было не менее ста семидесяти тысяч. Стиснутый и зажатый меж двумя столь большими силами, Цезарь был вынужден возвести две стены: одну — против города, другую — против пришедших галлов, ибо было ясно, что если враги объединятся, то ему конец. Борьба под Алезией пользуется заслуженной славой, так как ни одна другая война не дает примеров таких смелых и искусных подвигов. Но более всего удивительно, как Цезарь, сразившись с многочисленным войском за стенами города и разбив его, проделал это незаметно не только для осажденных, но даже и для тех римлян, которые охраняли стену, обращенную к городу. Последние узнали о победе не раньше, чем услышали доносящиеся из Алезии плач и рыдания мужчин и женщин, которые увидели, как римляне с противоположной стороны несут в свой лагерь множество щитов, украшенных серебром и золотом, панцирей, залитых кровью, множество кубков и галльских палаток. Так мгновенно, подобно сну или призраку, была уничтожена и рассеяна эта несметная сила, причем большая часть варваров погибла в битве. Наконец сдались и защитники Алезии — после того, как причинили немало хлопот и Цезарю и самим себе. Верцингеториг, руководитель всей войны, надев самое красивое вооружение и богато украсив коня, выехал из ворот. Объехав вокруг возвышения, на котором сидел Цезарь, он соскочил с коня, сорвал с себя все доспехи и, сев у ног Цезаря, оставался там, пока его не заключили под стражу, чтобы сохранить для триумфа».[88]

Во время одного из триумфов Цезаря его пленник будет казнен. Удушение Верцингеторига поставило точку в покорении Галлии. Хотя после взятия Алезии были еще сражения и столкновения, дело было сделано.

Проявив свой талант стратега и тактика, Цезарь показал себя и талантливым управителем мирного времени. Он пошел на смягчение римского гнета и на несколько лет отложил превращение Галлии в провинцию. С племенами были заключены союзы, и, главное, вместо системы откупов Цезарь ввел твердое налогообложение. Причем сборщиками налогов были назначены лица из племенной знати. Знать же в свою очередь подкупалась римским гражданством, дарами в виде земель и рабов. Все это способствовало будущей колонизации и распространении римской культуры со всеми ее достоинствами и недостатками.

Настало время возвращаться в Рим.

Жизни ему было отпущено всего шесть лет.

Но каких лет! И какой жизни!

Историю порой уподобляют игре на бильярде. Огромное, почти бесконечное поле, великое множество шаров — больших и малых, которые находятся в движении, сталкиваются друг с другом, движутся по траектории, зависящей от предыдущего столкновения… Некоторые шары велики, от их ударов шары поменьше разлетаются веером, а большинство — песчинки, пыль, всего лишь досадная помеха. Возникает соблазн предположить: что, если знать точное расположение шаров в какой-то миг истории и рассчитать силы, приложенные к ним? Сможем ли мы тогда узнавать, что воспоследует после тех или иных событий, кто станет всем, а кто — ничем, словом, узнать будущее, узнать, когда все шары окажутся в лузах и поле очистится для новой игры? Или же, проведя обратные расчеты, узнать, когда был нанесен первый удар, приведший шары в движение? Автору этих строк такой декартовский детерминизм представляется несколько упрощенным. Но не менее упрощенной представляется и концепция полной неопределенности, когда от мелких, недоступных наблюдению случайностей, казалось бы, зависят судьбы и события, определяющие картину наблюдаемую или воображаемую.

Но не будем отвлекаться.

Год 50-й до P. X. был для Гая Юлия Цезаря переломным. Воинская слава его уступала разве что Помпею. Все его финансовые проблемы исчезли. Обогатился не только он, но и его подчиненные. Цезарь не скупился на подарки и на займы, подозрительно похожие на подарки, влиятельным людям как в Риме, так и за его пределами. В то время как он сражался в Галлии или Британии, от его имени устраивались зрелища для народа, велись строительные работы за его счет, ну и, конечно же, подкупались как популяры, так и оптиматы.