Только так и можно привлечь его внимание. Он будет пожирать глазами свою добычу! Потому что в такие минуты уязвима женщина — но не он сам.

Но когда приходит время сказать, что и как он чувствует, язык у Маклейна заплетается, точно у зеленого юнца.

Ему неловко, потому что… потому что ему никогда еще не доводилось испытывать ничего подобного.

Само сердце подсказало Кейтлин эту мысль, и она воспрянула. Тогда в чем же дело? Маклейн не знает, что сказать, потому что она ему очень небезразлична?

— Перейдите к другому окну.

Он указал на второе окно ее комнаты.

— Нет.

Он поднял голову:

— Что «нет»?

— Если хотите мне что-то сказать, говорите прямо сейчас.

— Иначе?

— Иначе я пойду спать.

Дом заскрипел под напором внезапно разыгравшегося ветра. Похоже, Маклейн сердится. Но суровое выражение лица исчезло, в глазах появились смешливые искорки.

— Все еще пытаетесь командовать, не так ли?

— Прошла всего-навсего неделя.

— Восемь дней, четырнадцать часов и тридцать две минуты.

Кейтлин прикусила губу.

— Вы… вы считали дни?

К ней вернулась надежда.

— Да. А теперь идите ко второму окну, — приказал он.

Кейтлин не сдержалась:

— Если вы просто хотите сорвать на мне зло, поберегите усилия для кого-нибудь другого.

— Я скакал без остановки сквозь чертову метель и не собираюсь…

Кейтлин захлопнула окно. На пол упало еще несколько осколков. Потом она снова забралась в постель, сбросила обувь и нырнула под одеяло, не снимая, впрочем, халата. Он проделал такой путь лишь для того, чтобы кричать на нее? И почему заставил ждать себя так долго?

Снаружи завывал ветер, свистел сквозь дыру в стекле. Маклейн замерзнет, если сейчас же не отправится на поиски крыши над головой. Ей ужасно захотелось сбросить одеяло и выглянуть в окно, но она заставила себя оставаться в постели.

Если хочет торчать на холодном ветру в одном плаще и замерзнуть насмерть, то какое ей дело? Может быть, она его любит, но он ее — нет. Так что будет даже лучше, если Маклейн свернется где-нибудь калачиком и заснет вечным сном.

Кейтлин попыталась представить, как Маклейн лежит в постели, совершенно больной, измученный кашлем, а вокруг стоят братья. Вот это должно смертельно его разозлить. Стоят и смотрят, точно он убогий калека… Так ему и надо!

Однако мысль о том, что Маклейн может замерзнуть и умереть, заставила ее сердце тревожно вздрогнуть.

Вот незадача. Она даже не может на него как следует разозлиться, и это после того, как негодяй разбил ей…

За окном послышался шум. Кейтлин села. Рука в перчатке просунулась в разбитое окно и нащупала задвижку. Окно распахнулось.

И вот Маклейн в ее спальне. Закрыл окно, захлопнул ставни на разбитом окне. Повернулся к Кейтлин, высокий и грозный.

— Вам обязательно нужно было поселиться на третьем этаже?

Он жадно обежал глазами ее фигуру.

Кейтлин натянула одеяло до самого подбородка. Ее бросало то в жар, то в холод.

Кровь гулко стучала в висках. Александру казалось, что он готов видеть ее опять, но он ошибался. Разве можно было спокойно смотреть, как Кейтлин высовывается в окно, снег падает на ее золотистые волосы, на плечи, а в карих глазах бушует ураган чувств — злость, удивление, любопытство и тревога…

— Что вам нужно?

Ее низкий мелодичный голос согрел его душу гораздо сильнее, чем слабый огонек в камине. Маклейн нахмурился:

— Здесь холодно.

— Еще бы, ведь вы разбили мое окно. Это было необходимо?

Она пытается его раздразнить?

— Я не хотел разбивать стекло. Я только хотел, чтобы вы открыли окно.

— Я как раз собиралась. Подумала, что это один из братьев. Иногда они убегают из дому и возвращаются, когда все двери в доме уже закрыты.

Кейтлин зябко поежилась, и Маклейн метнулся к камину. Подбросил полено и раздул огонь, чтобы горел поживее. Потом подошел к двери и подпер креслом дверную ручку.

— Что вы делаете?

— Даю нам возможность выиграть время.

— Отлично! Я как раз хотела с вами поговорить.

— Но я не собираюсь с вами разговаривать, любовь моя. По крайней мере не сейчас.

Она нахмурилась:

— Что вы имеете в виду?

Он подошел к гардеробу и распахнул дверцы.

— Вам понадобится теплый плащ. Вот этот годится.

Он бросил плащ ей на постель.

— Маклейн, я не собираюсь его надевать.

— Вы его наденете.

Он усмехнулся, и Кейтлин вдруг увидела, что он очень устал. Вокруг рта залегли глубокие складки. Ее сердце готово было уступить, но она быстро взяла себя в руки.

— Херст, черт возьми, чем вы меня тогда опоили? Я целых два часа не мог шевельнуть и пальцем.

— Я не знаю. Это средство мне дала бабушка. Но я капнула вам совсем немного.

— Мне придется с ней серьезно побеседовать. На следующее утро у меня раскалывалась голова.

У нее тоже, но от слез. Грустное воспоминание заставило Кейтлин вновь ожесточиться.

— Вы сами выбрали для меня это задание.

— Да, раз сто проклинал себя за эту глупость. — Он сорвал с Кейтлин одеяло. — Надевайте плащ и идем.

— Зачем?

— Потому что мы сейчас поженимся.

Как затрепетало ее сердце!

— Вы хотите на мне жениться?

— Как можно скорее.

— Потому что…

Она посмотрела на него, и в этом взгляде была вся ее душа.

— Потому что вы мне нужны. Без вас я не я, Кейтлин. Когда вас нет рядом, я… — Он взъерошил волосы, на его лице застыла ошеломленная гримаса. — Не могу объяснить. Просто я… существую лишь наполовину.

Надежда сверкнула, как ослепительная молния, но Кейтлин не желала уступать:

— А Джорджина?

Он насупился:

— При чем тут Джорджина?

— Она была вашей любовницей.

— Очень давно. Я не видел ее почти год.

— Она сказала…

Кейтлин не решалась повторить те страшные слова.

— Бог с ней, Кейтлин. Не знаю, чего она вам наговорила, но единственная правда состоит в том, что я поддался на ее лесть и очутился в ее постели. Но это продолжалось совсем недолго.

У Кейтлин отлегло от сердца.