– Да все! Жутко любопытно! Столько страхов натерпелся, девочки, бедные, пострадали. Кто таков?

– Вы его прекрасно знаете.

– Конечно, сразу узнал в зале! Еще ужин нам устраивал, кровопийца! Узнали, как его зовут на самом деле?

– Сданко Дракоши.

Фокусник уже изготовился поразиться, но радость встала костью в горле. Он только выдавил:

– Как-с?

– Ваш ассистент господин Дракоши убил трех своих любовниц, при этом сливая кровь в ведро с песком. Происходило все это за ширмой «Фокусник Орсини» в кармане сцены, где хранятся декорации. И не надо убеждать меня, что вы ничего не знали. Будет лучше, если перестанете устраивать представление, а честно расскажете все. Для вашего ареста улик более чем достаточно.

Крошечный старичок попятился и пал на шаткий стул рядом с гримерным зеркалом. Родион невольно осмотрелся: нет ли чего тяжелого у него под рукой, чем можно нанести оглушительный удар.

– Но это абсурд! – выговорил Дмитрий Иванович, справившись с бурей эмоций, которая так выразительно отражалась на артистическом лице. – Сданко не мог…

Чтобы не затягивать препирательства, Ванзаров перечислил улики и спросил:

– Меня интересует два простых вопроса: чем он завлекал барышень?

Орсини мотнул головой, что добрый конь, усы заколыхались тростинками на ветру.

– Даже представить не могу… Это не умещается в сознании…

– Ответа у вас нет, – подытожил Родион. – Тогда второй простой вопрос: чем он убивал? У вас богатый арсенал.

– Но это все хранится под замком! Я лично слежу! – в полном отчаянии вскричал фокусник. – Ни один нож не остается без присмотра. А мечи и секиры – так ведь это чистая бутафория. Ими муху-то не убьешь!

– Больше у вас нет ничего?

– Да сами проверьте! Сданко и не прикасался к ним. Поручал ему готовить веревки, закладки делать и всякую мелочь. А чтоб настоящее оружие – никогда!

– Хотите убедить, что ваш ассистент так чисто резал женщин перед началом представления, что вы об этом ничего не знали?

– Да как же могу знать, когда прихожу к самому началу, когда уже все готово! Вы спросите в «Помпеях», когда меня видят. А Сданко весь день там пропадал, вроде еще какое-то жалованье получал как уборщик. Можно ли представить, что я буду убивать Лялю и Ладу? Они же выросли у меня на глазах.

– Значит, племянниц убивать не стали бы. А барышню Лихачеву – вашу любовницу – отчего бы не попробовать?

Дмитрий Иванович сжался, став еще меньше: просто мальчик-с-пальчик на краешке стульчика.

– Вы слишком жестокий, господин Ванзаров…

– Что искали, то и получили, – ответил Родион. – На прошлой неделе наводили справки обо мне в «Петербургском листке», свидетель это подтверждает. И при этом не знаете, что за фамилия была написана на руке жертв. Как такое возможно?

– Я спрашивал не вас, а толкового сыщика!

– Зачем?

– Стали пропадать деньги из выручки. Мне нельзя устраивать публичное следствие – урон репутации. Скажут: что это за фокусник, у которого пропадают средства, – и конец аншлагам. Вот и хотел частным образом… И потом, откуда же знал, что судьба нас сведет? Вы же еще каким-то Чижом назвались…

– И надпись не узнали?

– Как узнать на таких нервах! – закричал Орсини. – Показали мне полоску кожи, вижу – магические символы и какая-то латиница. Я и думать забыл о вашей фамилии! Поймите же!

– Что-то вы совсем ничего не видите, господин Толстиков. У вас под носом Дракоши крутил роман с Лизаветой Волгиной, а вы знать не знали.

– С Лизой? – изумился Орсини. – Но ведь он же с Вероникой…

– Это вы так считаете. А на самом деле госпожа Волгина еще два года назад в него влюбилась. Пошла к вашему брату, чтобы заработать приданое.

– Я старый, слепой, глупый крот! – И фокусник вцепился в клочки прически. Не хуже трагика.

– Думаю, что вы значительно умнее, господин Толстиков.

Орсини вдруг резко отпустил волосы:

– Позвольте… Но если Сданко арестован, кто же завтра будет мне ассистировать? У меня же не осталось ассистентов! О, ужас! Придется звать Лизу…

– Это невозможно, – сказал Ванзаров. – Госпожа Волгина убита ножом в горло. Догадайтесь кем.

Раздался стон:

– Нет, ну что же это такое!.. Какой-то нескончаемый кошмар! Дайте взглянуть этому негодяю в лицо! Дайте спросить, зачем ему эти гнусные преступления!

– Задать Сданко простые вопросы мы не в силах. Надеюсь, это сделают другие.

– Что за туманные намеки?

– Только факты. Госпожа Волгина успела напоить его вином с мышьяком.

– Он умер? – переспросил сам себя Орсини и тут же добавил: – Заслуженная кара!

– Считаете это справедливым?

– Да за то, что он натворил, его мало живьем сварить!

– Кстати, сколько Дракоши получал у вас жалованья?

– Почти сто рублей в месяц. А вам зачем?

Пришлось быстро подсчитать: за два года – чуть менее двух с половиной тысяч, это если питался на жалованье дворника. И во всем себе отказывал.

– Откуда же у него на банковском счете взялось десять тысяч?

– Сколько?! – Дмитрий Иванович заметно оживился при разговоре о деньгах. – Откуда столько?

– Это я вас спросил, – напомнил Родион.

– О, каков подлец! И как притворялся беднячком. Все рассказывал, как копит каждую копейку для родителей.

– Для свадьбы… Как же завтра будете фокусы показывать? Заодно хотел бы узнать: чем удивите?

Орсини молитвенно сложил руки:

– Прошу вас, не убивайте меня окончательно! От всех держал в секрете, даже Сданко ничего не знал. Поймите: это самая ужасная примета – рассказать новый фокус перед тем, как показать его на сцене. Провал гарантирован. Пожалейте старика…

– В таком случае прошу показать декорации и реквизит, что привезли из «Помпей».

– Но ведь это на сцене, там темно…

– Ничего, посветите.

Керосиновая лампа еле-еле справлялась с темнотой. На сцене уже все было выстроено для конкурса. Декорации фокусника скрывал отдельный занавес. Родион обошел уже знакомые ему конструкции, посмотрел несложный реквизит. Орсини держался сзади и давал комментарии: выступление должно начаться сразу за объявлением победительниц. Сначала он покажет несколько несложных фокусов, а затем – гвоздь программы. Ничего убийственно подозрительного логика не обнаружила. И решительно приструнила негодную интуицию, которая опять позволила себе слишком много.

– Что Сданко привез сюда в самую последнюю очередь?