Следующий завал Хантеры обошли по верху. Вылезли из какого-то люка в одном из московских кварталов и нырнули в такой же через полтора километра. Но что это были за километры! Гонка на выживание в противогазах, тяжелых костюмах, с рюкзаками и оружием. И главным призом в этом забеге была жизнь, а вместо секундомера — дозиметр.

Путь через последнюю каменную пробку оказался самым сложным. Для того, чтобы проникнуть сквозь многометровую толщу, хантерам пришлось забираться под потолок к вентканалу, а потом спускаться на той стороне c такой же высоты.

Зато весь оставшийся отрезок пути по тоннелю, вплоть до бункера ближней дачи, теперь, показался им легкой, непринужденной прогулкой.

За поворотом им открылась площадка — точная копия той, с которой они уезжали из Измайлово. Посреди нее стоял большой черный автомобиль.

— «Паккард» Самого, — выдохнул Семен.

— На обратном пути посмотрим, — Мишин взял за плечо Семена, собравшегося было обследовать личный автомобиль Сталина. — Времени мало.

Ворота, ведущие в служебные помещения бункера немного отличались от измайловских. Здесь была только одна створка и посередине нее — небольшая калитка.

Слава богу навыков 2медвежатника» у Андрея хватило, чтобы ее открыть, иначе пришлось бы взрывать, а чет его знает, чем бы все это кончилось в тоннеле.

Прошмыгнув в калитку, хантеры, освещая себе путь фонариками, прошли по короткому коридору, стены которого были выложены белым кафелем, а не просто покрашены обязательной масляной краской, как можно было ожидать. Во многих местах плитка обвалилась от сырости, и ее осколки хрустели под подошвами незванных гостей.

Дальше за обычной деревянной дверью находилось несколько более узких и длинных коридоров, со все тем же кафелем на стенах. Один из них вывел взломщиков на обыкновенную лестничную площадку, с узкой длинной лестницей, ведущей наверх.

— Это выход на саму дачу, — Темрюков прислонился плечом к стене.

— Я предлагаю сначала обследовать сам бункер. На верху может быть опасно, а так, хоть что-то найдем, — Андрей протер окуляры противогаза тыльной стороной ладони, на которую была натянута перчатка.

— А если то, что нам нужно наверху? — Семен посмотрел сначала на одного хантера, а потом на другого. — Вы сейчас затаритесь под завязку и смоетесь.

— Не ссы. На поверхность тоже пойдем. Все-таки личная дача Вождя. Да и врядли в бункере все самое интересное. — Мишин шагнул в сторону от лестницы.

Помещения предназначенные для технического персонала хантеры не осматривали. Заглянули в парочку не запертых комнат, одной из которых оказалась дизельная, а в закрытые двери ломиться не стали.

Узкий проход с нишей, где располагался пост охраны с черным телефонным аппаратом на стене, заканчивался запертой изнутри дверью. С первого наскока открыть ее не удалось, и тогда разозлившийся Мишин несколько раз ударил прикладом в то место, где с обратной стороны должен по идее находиться замок.

— Ломик бы, — Савелий прицелился, — а то патроны жалко.

Автоматная очередь эхом загуляла в коридорных лабиринтах, звякнула о кафельный пол россыпь гильз, заблестевших в свете фонарей.

— Н-на, — Андрей лягнул дверь, и та открылась.

Покрытый паркетом пол, стены, покрытые светлым мрамором и лифт — вот, что они увидели. Пол лифта так же был устлан паркетом, а его стены обшиты деревянными панелями. Сразу понятно, для кого этот агрегат предназначался.

Налево от лифта призывно распахнутые двустворчатые двери, за которыми краснел покрытый пылью ковер.

Все те же стены из панелей, посередине такой же овальный дубовый стол, у стены столы для дежурных офицеров и стенографисток. Копия зала в Измайлово. Только потолок не куполообразный, а совершенно обычный. И две восьмирожковых люстры на нем.

Небольшой коридор отделял от зала заседаний спальню вождя. Спальня очень маленькая. В ней помещались лишь кровать и тумбочка.

Ничего ценного в бункере они так и не нашли. То ли Сталин сюда спускался очень редко, то ли вообще не появлялся. Все помещения были какими-то не жилыми, и вещей здесь практически не было.

Вот будет «здорово», если выход наверх завален, и на поверхности одни обгорелые обломки. Тогда сразу, не заходя на базу в Калязине, нужно будет драпать обратно в Сибирь или вон в Семеново войско подаваться.

Лестница, поднимающаяся из бункера ничем не отличалась от своих товарок в обычном московском подъезде. Да и входная дверь была такая же. Только кодовый замок, по счастью оказавшийся открытым, был бы инородным телом на входе в дом где-нибудь на Стромынке.

Поднявшись из бункера, хантеры попали в предбанник — помещение между парадным входом и прихожей, в которой на вешалках все еще висела чья-то одежда.

Савелий выглянул в небольшое оконце, через которое, наверное, раньше всматривался в идущих от ворот гостей дачи дежурный офицер охраны. Отсюда очень хорошо просматривались все дорожки, ведущие к дому.

Они миновали прихожую и вошли в холл. Андрей повел стволом автомата по кругу.

Налево, прямо и направо двери в комнаты, между дверями тот самый лифт. Вернее лифт остался там внизу, а тут лишь вход в него с солидной никелированной ручкой и несколькими кнопками на панели. Рядом ванная и уборная.

Все в напряжении. В доме настолько все не тронуто, что кажется его хозяева отъехали на пару часов и вот- вот вернуться. Темрюков открывает ногой дверь в ближайшую комнату. Она не большая — метров двадцати, почти без мебели, если не считать

большого овального стола посередине и дивана. Кроме пожелтевших газет и нескольких конвертов больше ничего. Семен попятился и вернулся в холл к своим товарищам. Да в общем и холлом-то его назвать нельзя. Обычный коридор, обычной московской квартиры. Вот и столовая. В иных апартаментах у академиков, народных артистов, лауреатов Сталинских

премий столовые куда лучше, просторнее и красивее.

Тут сервант светлого дерева, недорогой. В нем обыкновенная посуда. Посередине, под пыльным матерчатым с кистями оранжевым абажуром, стол. Диван с круглыми валиками и высокой спинкой. Тоже весь в пыли. От этого, казалось бы раздражающего атрибута запустения становится спокойнее на душе. Если бы тут кто-то был, на полу обязательно остались бы следы.

На серванте открытая бутылка «Боржоми», в которой на донышке все та же пыль. Высохла давно водичка-то. Рядом стакан.

Интересно кто пил и где он сейчас?

Не большой холодильник, невысокий книжный шкаф, забитый книгами.

Из столовой они идут налево, в зал, который никак не вяжется с небольшой квартирой.

Зал длиной метров тридцать. Овальный противоположный конец, как в дворянских особняках позапрошлого века. Много одинаковых окон, плотно задраенных тяжелыми белыми гардинами, собирающимися на шнурах вверх, такими же, как во всех важных учреждениях центра Москвы.