искусств со смехом сказал, что Дэгс — самый практичный боец из всех, что он видел. Он сказал, что Дэгс превратил практичность в самостоятельный стиль. Дэгс гадал, не был ли этот утилитаристский подход тоже ангельской фишкой.

Может, по той же причине сейчас было странно смотреть на свои действия с точки зрения того, как это будет смотреться в фильме.

Мужчина на полу всё ещё сипел, но перекатился и теперь смотрел на Дэгса, оставаясь на четвереньках.

Он встретился с Дэгсом взглядом, и его лицо приобрело раздосадованное, но неохотно уважительное выражение.

Всё ещё глядя вверх, он капитулировал, хлопнув по мату ладонью.

Помрачнев от того, каким быстрым был бой (с каждым новым противником всё заканчивалось быстрее и быстрее), Дэгс посмотрел на остальных людей Кима.

Теперь все уставились на него.

Как будто он был пришельцем.

Дэгс отвернулся, стискивая зубы.

— Мы должны проводить учебные спарринги, — пробормотал он сначала про себя, затем глянув на Кима, который наблюдал у края мата с ослепительной улыбкой на лице. — Я не знаю, почему мы проводим контактные поединки.

Повысив голос, он более выразительно обратился к постановщику трюков.

— Этот полноконтактный поединок? В нём нет необходимости, Дэниэл. Особенно если ты просто ищешь новые приёмы. И между прочим, это определённо не моя специальность.

Ким рассмеялся.

Он уставился на Дэгса, хохоча в голос, будто ничего не мог с собой поделать.

Наконец, взяв себя в руки и обменявшись с остальными своими ребятами неверящими взглядами и улыбками, он посмотрел на Дэгса, снова улыбаясь.

— Парень, который надирает всем задницы, ворчит, — фыркнул он в адрес Дэгса. — Парень, который выигрывает в каждом поединке, жалуется на правила. Типа, это наша вина, что он лучше всех здесь… типа мы просто позволяем ему нарочно позорить нас.

Ким покачал головой, глянув на своих студентов, которые криво заулыбались в ответ.

— Дэгс, — постановщик трюков повернулся к нему, качая головой. — Ты тот ещё кадр, друг мой.

— Напомни-ка мне, зачем я на это согласился? — Дэгс помрачнел.

— Потому что ты меня любишь, — Ким широко улыбнулся. — И потому что мне нужна помощь. И потому что я попросил вежливо и предложил купить тебе обед в том странном местечке в духе «Алисы в Стране Чудес», которое ты каждое воскресенье посещаешь в Лос Фелис. И потому что ты не можешь отказать другу в нужде. И поверь мне, — добавил он. — Ты правда даёшь нам идеи. Ты уже помог нам перестроить кое-какие вещи в нескольких последовательностях приёмов, которые не совсем подходили.

Помедлив, он глянул на остальных.

— …но нам бы не помешала помощь с ещё одним моментом, брат, — его улыбка сделалась лукавой, когда он снова глянул на Дэгса. — Если у тебя есть ещё немножко времени, прежде чем я напичкаю тебя блинчиками и абсурдным количеством эспрессо…

Дэгс почувствовал, как его плечи напряглись.

Что-то в том, как его друг смотрел на него в данный момент, намекало на то, что ему наверняка не понравится этот «ещё один момент», в чём бы он ни заключался.

По той же причине он поколебался, затем задал вопрос.

— Что? — спросил Дэгс наконец. — Что за один момент?

Лицо Кима медленно озарилось улыбкой.

— Что ты думаешь насчёт того, чтобы справиться с несколькими моими ребятами одновременно? — невинно поинтересовался он.

— Несколькими? — Дэгс нахмурился. — Это сколько именно?

— Больше трёх?

— Сколько именно, Дэниэл? — рыкнул Дэгс.

Ким сделал задумчивое лицо, закинув руку на плечи худого белого паренька двадцати с небольшим лет, который стоял рядом. Повернувшись, он уголком губ улыбнулся Дэгсу.

— Скажем, двенадцать? — предложил он.

Парни, стоявшие рядом с Кимом, усмехнулись и переглянулись.

— …Просто посмотрим, что случится, — добавил Ким Дэгсу. — Выбывает тот, кто сам захочет, или тот, кого ты выведешь из строя, скажем, на восемь секунд и более?

Ким посмотрел на Дэгса широко раскрытыми и притворно невинными глазами, чуть ли не хлопая ресничками.

Вот только за это Дэгсу слегка хотелось ему врезать.

Однако он этого не сделал.

По той же причине он лишь кивнул.

— Ладно, — сказал он. — Но после этого ты должен мне два завтрака.

В течение первых пяти минут схватки Дэгс понял, что допустил огромную ошибку.

Ему не стоило соглашаться на это.

Чёрт, да он должен был догадаться.

Он должен был понять, что та миленькая история, что он себе рассказывал — якобы он приедет сюда, на киностудию, тихонько проскользнёт, поможет другу, потом пообедает с Кимом, и никто не узнает, кроме Кима и его приятелей по боевым искусствам, а также нескольких сотрудников студии, бродивших поблизости — это всё фигня.

Полная фигня.

Дело в том, что в глубине души Дэгс знал.

Просто ему было всё равно.

Хотя нет, на деле ещё хуже. Ему было не всё равно, но не в том смысле.

Он использовал это как откровенное оправдание и повод.

Он прекрасно знал, зачем пришёл сюда.

Он знал это так же, как знал, почему «чисто случайно» в последние месяцы наблюдал за определёнными кофейнями, ресторанами и клубами, за местами, где ей нравилось есть, танцевать или просто сидеть с друзьями, смотреть на океан, потягивая кофе или что-то другое… обычно что-то с кучей молочной пенки сверху и шоколадной стружкой.

Если честно, он не знал, зачем поступал так с собой.

Прошли месяцы, и ему не становилось лучше.

Ему становилось хуже.

Он уже не мог врать об этом самому себе.

Он твердил себе, будто просто убеждается, что она в порядке.

Он твердил себе, что присматривает за ней, защищает её. Не от обычного дерьма, от которого её оберегали нормальные человеческие телохранители, а от других вещей, которые шлялись по ночам и с которыми мог помочь лишь Дэгс.

Он говорил себе, что на этом всё. Он говорил себе, что он лишь вспомогательный сверхъестественный телохранитель.

Безмолвный предохранитель, о котором, оставалось надеяться, ей никогда не доведётся узнать.

Возможно, это самое близкое к правде, когда дело касалось не-дерьмовых мотивов Дэгса. Он искренне беспокоился о ней (временами даже иррационально) до такой степени, что отправлялся проведать её посреди ночи, когда не мог уснуть.

Но он знал, что это лишь часть истории. Большая часть его желания увидеть её, сохранить некую связь с Феникс и её жизнью, была чистой обсессивной потребностью.

И это делало его уже засранцем-сталкером.

Он стал тем самым парнем.

Он позволил себе превратиться в того парня, которому не нравилось, когда симпатичная ему девушка выбирала кого-то другого.

Дэгс пытался разрушить это увлечение.

Он часами патрулировал, говоря себе, что делает добро. Затем