Шепелева все еще колебалась, с недоверием поглядывая то на одного мужчину, то на другого. Андрей с видом человека, которого совершенно не интересует все происходящее вокруг, достал из бара початую бутылку коньяка, выдернул пробку, принюхался к содержимому.

Крячко продемонстрировал женщине свое служебное удостоверение. Это заметно успокоило Ирину, но не до конца.

— А он? — кивнула она в сторону психолога.

— Он со мной. Присаживайтесь.

Станислав почти насильно заставил Шепелеву опуститься в кресло, а сам разместился напротив. Лозинский налил себе полстакана коньяку и остался стоять. Лицо женщины находилось в поле его зрения.

— Но… У вас ведь нет никакого права… Разве вам не нужен ордер на обыск или что‑то в этом роде?

— Нет, — огорчил ее Станислав, — не нужен. Как и сказал мой друг, мы не собираемся ничего искать. Пока что…

— Пока что? — живо отреагировала Ирина.

— Именно. Все дальнейшие наши действия будут зависеть от вашей искренности. Но заверяю вас сразу… Мы не намерены делать ничего противозаконного. Если нам потребуется обыск вашей квартиры, мы непременно вернемся с соответствующей бумагой. То же самое касается и ареста…

— Как ареста? За что?!

— Это лишь одно из возможных последствий. Успокойтесь, Ирина, прошу вас. Пока мы хотим с вами просто поговорить. И для этой стандартной процедуры нам не нужно никаких ордеров…

— Неплохой коньяк, — произнес Лозинский, сделав пару глотков.

Шепелева не обратила внимания на его реплику. Сейчас ее гораздо больше интересовало то, что говорил Крячко.

— О чем вы хотите со мной поговорить? — спросила она.

— Вы знакомы с Марком Странбергом?

— Да…

— А с его дочерью?

— С Вероникой? Ну… — Ирина заколебалась. — Не то чтобы знакома… Мы виделись с ней пару раз. И при этом практически не общались…

— Понятно, — кивнул Крячко. — А вам известно о том, что случилось с Вероникой Странберг?

— Вы имеете в виду ограбление? Да… Я об этом слышала. От Марка… Исакиевича. Это все очень неприятно…

— А вы знали о том, что за несколько дней до ограбления Марк Исакиевич передал дочери крупную сумму денег? — продолжал Крячко.

— Крупную сумму? Нет.

— Она лжет, — ввернул Лозинский. — Во‑первых, переспросила, а во‑вторых, ответила слишком быстро. Не раздумывая ни секунды. Это явные признаки лжи.

— Что? — Ирина повернула к нему голову. — Я лгу? Нет же! Я не лгу вам! С чего вы взяли? Я не знала ни о каких деньгах.

— И вы снова переспросили. То есть снова солгали.

— Да как вы?!.

Андрей не дал ей договорить. Поставив недопитый стакан в раскрытый бар, приблизился к Шепелевой и присел на подлокотник кресла, на котором она сидела, заставив ее невольно посторониться, и с улыбкой произнес:

— Давайте‑ка я вам кое‑что поясню, Ирочка, чтобы в дальнейшем у нас не возникало недоразумений. Вы слышали когда‑нибудь про игру в хорошего и плохого полицейского? Можете не отвечать. По вашему лицу я уже вижу, что слышали… Так вот, это не игра, а вполне реально практикуемый метод. Станислав Николаевич — хороший полицейский. Я вам ручаюсь. И он хочет вам только добра… А я, будучи вообще не полицейским, исполню сегодня роль плохого. Знаете, кто я по специальности?

— Нет…

— Я — психолог. Я умею вытаскивать из людей гораздо больше информации, чем хорошие полицейские. Например, гипнозом. Слышали про гипноз, Ирочка? Неприятная штука… — Шепелева хотела было вскочить, но Лозинский удержал ее, тяжело опустив ладонь на плечо. — Не стану отрицать, это незаконно, но напомню — сегодня я исполняю роль плохого «неполицейского». При помощи гипноза я вытащу из вас все. Даже то, что не относится к делу, но… может существенно нанести вред вашей репутации. Такие «скелеты в шкафу» есть у каждого. И у вас наверняка они тоже есть. Но у вас есть и право выбора. Либо вы общаетесь с полковником Крячко по доброй воле, либо со мной… уже против воли.

Лицо Ирины сделалось белым как мел, а на лбу выступили капельки пота. Она взирала на Лозинского снизу вверх, как кролик на удава. И продолжала упорно хранить молчание.

— Ну что ж… — вздохнул Андрей и, сунув руку в карман брюк, достал круглые старинные часы на длинной металлической цепочке. — Тогда приступим.

Крячко покорно ждал продолжения. Ему было отлично известно, что Лозинский блефует, но неискушенная в подобных вопросах женщина не выдержала.

— Нет! — вскрикнула она. — Не надо! Прошу вас!.. Не надо никакого гипноза. Я скажу… Я скажу вам все, что знаю. — Она повернулась лицом к Станиславу: — Даже о своих подозрениях…

— Я слушаю, — кивнул тот, закидывая ногу на ногу.

— Я знала об этих деньгах. — Ирина затараторила так быстро, словно боялась, что ей не поверят и опять прибегнут к угрозе гипноза. Губы, раскачанные ботоксом, дрожали от волнения. — Более того, это я предложила Марку, чтобы он дал их дочери. Мы с Марком… мы любим друг друга. Но Вероника… Я не выношу эту девицу и знаю, что она тоже меня не выносит. Я хотела, чтобы мы с Марком уехали из Москвы или вообще из России… Он долго не соглашался, говорил, что Вероника не так поймет его, не простит и так далее… Но мне удалось найти выход. Я сказала, что все решают деньги… С деньгами Вероника почувствует себя увереннее и сможет быстрее устроить личную жизнь. Тогда ей станет уже не до папы… Верно?

— Я по‑прежнему не улавливаю связи, полковник, — вставил Лозинский. — А вы?

— Я, честно говоря, тоже, — признался Крячко.

— Ну как же! — Зеленые глаза Шепелевой на мгновение вспыхнули и тут же погасли. — Деньги… Короче, мы знали, и я, и Марк, что никакую машину Вероника покупать, конечно, не будет. Она влюблена в свою старенькую «Мазду» по уши… И деньги у нее просто осядут. Мы бы с Марком уехали, а через пару месяцев он бы выслал ей еще одну крупную сумму, месяца через три‑четыре — еще одну… И совесть его была бы чиста.

— Сильный план, — хмыкнул Андрей, но Ирина не уловила сарказма в его голосе.

— Я тоже так думала. А тут это нелепое ограбление…

— К которому вы не причастны?

— Я… Не знаю… Не уверена, — озадачила собеседников своим ответом Шепелева. — Когда это случилось… с Вероникой, я постоянно думала, а что, если это моя вина?

— Как это? — Крячко подался вперед. — Вы кому‑то рассказывали об этих деньгах?

— В том‑то и дело, что да. — Ирина отвела взгляд. — Я так мечтала, что все закончится… Что Марк будет только моим. И хвасталась тем, как ловко все придумала с этими семьюстами тысячами. Почти тут же рассказала об этом всем своим подругам, своему парикмахеру, своему брату… Даже своему бывшему сказала об этом. Сама не знаю, зачем… Просто сорвалось с языка, и все тут. Тайны у меня не держатся. Ни свои, ни чужие… Вот я и думаю, мог ли кто‑то воспользоваться ситуацией? Что, если Веронику ограбили по моей случайной наводке? Такое ведь возможно?