нож и бросился на Огневского. Намеренно атаковал максимально топорно, дал отразить удар и перехватить руку – в такой ситуации любой противник, держащий тебя в захвате, почувствует ложную уверенность. Так и случилось – сыщик совсем не ожидал, когда Игорь, не побоявшись боли в захваченной руке, сшиб его плечом, повалил на пол.

Дальше он планировал вырубить Огневского, сжав шею, но тут рука упала на небольшую сумку – раньше та висела на плече сыщика, а сейчас валялась рядом на полу.

Уж не вещдоки ли? Игорь схватил сумку и сжать артерию из-за этого не успел, его уже держал и оттаскивал от противника Корович.

Игорь легко вывернулся и бросился через дверь наружу. Техник в синем комбинезоне сидел в открытой кабине вертолета. Увидев, что ключ уже вставлен в панель управления, Игорь вышвырнул тайца наружу. Скользнул взглядом по приборам и рычагам – техник молодец, все готово. Начал взлет.

Когда вертушка уже оторвалась от крыши, Игорь увидел под собой Огневского, тот целил через переднее стекло прямо в Игоря.

Неужели этот сыщик дурак настолько, чтобы палить по пилоту взлетевшей машины? Это явная смерть для обоих – вертолет без управления грохнется прямо на стрелка.

Кажется, все-таки не дурак, понял, опустил ствол.

Такого восторга, как в следующие полчаса, Игорь раньше не испытывал.

Он летел над крышами небоскребов, сверкающими на солнце, на заднем сидении лежали ноутбук и сумка с уликами, вырванные из-под носа у следствия. Проделывал ли кто-нибудь когда-нибудь подобный финт?!

Пускай сейчас догонят ментовские вертолеты, пускай хоть собьют к хренам собачьим – эти несколько мгновений стоили всего, всего на свете.

Впрочем, эйфория почти не мешала думать, и быть захваченным Игорь тоже не планировал. Он помнил карту города, которую изучал перед операцией, – к западу от Golden Light Tower есть большая река. Там надо будет проделать еще один трюк, блистательно завершающий акцию.

Вода в Чаопхрае зеленая и вонючая, прыгать в нее противно. Но когда Игорь вынырнул на поверхность, увидел, как пустой вертолет мчится в нескольких метрах над водой, то снова закайфовал – вот это называется мастерство. А уж когда машина ударилась об реку в великолепном объемном всплеске – такое за всю жизнь не забудешь.

Мокрый и грязный, Игорь выбрался на берег, распугав полуголых детей, игравших там. На пределе скорости побежал между домами – место, где он вышел, могли заметить менты, нужно запутать следы.

Район какой-то совсем чумазый – хижины из рифленого железа, редкие дома из плесневелого бетона, бомжеватого вида жители. Игорь вспомнил свое детство в нищих девяностых, в дальневосточной глуши – там и то лучше, хотя бы жилье у всех было капитальное.

У одной из хижин увидел велосипед, старый, но не ржавый. Запрыгнул, покатил. Сзади что-то закричали, какой-то тощий мужик в алкоголичке даже погнался за ним на другом велике, ну да куда ему до тренированного человека.

Километров через пятнадцать сбросил транспортное средство в вонючий канал, вышел на большую улицу, поймал такси, назвал адрес Дженни.

– Ну ты больной ублюдок… – сказала она вместо приветствия, сияя улыбкой. – Клиент уже все рассказал, ты великолепен!

«Впечатляет, – написал Грегсон вечером того же дня. – Давно пора было утереть нос этому Огневскому, „герою боевика“. Следующая акция – послезавтра, Дженни расскажет детали».

Но детали она раскрывать не спешила. Вместо этого они весь следующий день буйно праздновали успех Игоря.

«Она такая же, как я, – подумал он, – живет над глупыми правилами, ради пары сверкающих мгновений. И так же, как я, вся загорается от них».

Хорошо, что следующая задача была на послеобеденное время, – утром Игорь еле проснулся и пришел в себя только после двух капучино с коньяком.

Дальше была самая противная часть всего контракта – пришлось снова изображать Шестова, надевать идиотский парик, да еще строить из себя перед людьми наглого психопата.

– Я все знаю про остров, Лангдуан! – говорил он, глядя в лицо Савилу, тайцу средних лет, с умными, острыми глазами. Старался изображать самоуверенную злобу. Игорю, всегда державшему себя в руках и сохранявшему с детства железное спокойствие, это давалось нелегко.

– Что знаете, господин Ще-сэ-тоо? – спокойно, холодно спросил Савил, недобро глядя на Игоря. Да еще намеренно исковеркал фамилию.

Вопрос был опасный – ведь Игорь на самом деле знал про этого человека и его историю очень мало, лишь пару вещей, рассказанных клиентом. Нужно было брать нахрапом и сбивать собеседника с толку.

– Про остров! – Игорь стал намеренно срываться на крик. – Про то, что вы там сделали, вы и двое ваших друзей!

Лишь бы не спросил, как звали этих друзей, Игорь путался в сложных тайских именах…

Савил поморщился. Было непонятно, какое впечатление произвела на него атака Игоря, таец слишком хорошо владел собой.

– Хватить кричать, – неприязненно сказал он. – Что вы хотите?

– Вы передаете в мою собственность ваш индустриальный парк в Районге, – прорычал Игорь.

Требование было намеренно абсурдное, но Савил не рассмеялся и не психанул. Его лицо словно застыло, где-то Игорь уже видел такое. В России, когда-то очень давно…

– А если… – Игорь почему-то запнулся. – Если не согласитесь, вам это будет стоить куда дороже! Собственной кровью и кишками заплатите!

Лангдуан потер подбородок.

– Убирайтесь, – совершенно ровным голосом сказал он, встал и подошел к двери кабинета. – Вас проводят.

Он впустил в комнату двух здоровых охранников-тайцев.

«Неужто сейчас наваляют? – подумал с интересом Игорь, – А ведь придется, пожалуй, поддаться…»

Нельзя же, чтобы «Шестов» продемонстрировал высший уровень рукопашного боя.

Но нет, бить не стали, просто вытолкали из кабинета и молча проводили до двери.

Когда ехал назад, на душе было паскудно. Игорь привык держать все чувства под контролем, и сейчас такое буйство темных эмоций его удивляло. Снова почему-то вспоминал давний, неприятный случай с тигрицей…

«Да мать твою, – сказал он себе, – признай уже, что этот Савил напомнил тебе отца. Худой, умный, жесткий и, когда прессуют, не дрейфит. А ты бесишься, потому что оказался в роли прессующего. И индустриальный парк этот – это ж почти как тот отцовский комбинат. Такая ерунда все это, а бомбит, сил нет…»

Но после задания, пока сидел и ждал, когда за ним заедет Дженни, постарался взять себя в руки. Что-то все идет как-то криво с последнего отпуска в Москве. Сначала Настя эта, еле удалось про нее забыть. Потом тяга к экстравагантным трюкам. Теперь дурная сентиментальность, да еще прямо во время акции. И припадки участились…

Словно какой-то груз непрожитых, но очень сильных чувств, забитый глубоко внутрь его мощной волей, теперь рвется наружу, ломает