Представление Зюганова о путях возрождения и строительства партии выходит далеко за рамки прагматического подхода. Об этом свидетельствует и его большая речь в Конституционном суде по ходу слушания «дела КПСС», основанная на глубоком историко-философском и политическом анализе случившегося с партией и страной. Прежде всего Геннадий Андреевич дал решительный отпор намерениям президентской стороны не только представить КПСС как преступную организацию, но и превратить процесс в судилище над историей всей страны, ее народом. Весь парадокс ситуации (а точнее — цинизм обвинителей, представленных такими одиозными личностями, как Бурбулис, Румянцев, Котенков, Макаров, Шахрай) заключался в том, что из членов самого Конституционного суда лишь одна только Т. Г. Морщакова не была членом КПСС.

«В самом факте, когда бывшие члены КПСС, ее руководители, по сути, запретили и судят породившую их партию, есть что-то противоестественное, нечеловеческое. Ведь попирается извечная норма народной морали: дети своим родителям не судьи. Любопытен и тот факт, что беспартийный адвокат Ю. Иванов защищает КПСС, а бывший член КПСС А. Макаров… является ее главным обвинителем.

С другой стороны, вдумаемся в логику обвинения. Партия, чье правящее положение было официально закреплено в Конституции СССР, оказывается… неконституционной. И не партией вообще, государственной структурой. Государством, конституцией которого был якобы Устав партии. Более того — миллионы людей, прошедшие через партию, оказывается, по утверждению Макарова, не являются народом.

И нужно это для того, чтобы с мазохистским сладострастием оправдать разрушение самого государства, его конституционных основ, обосновать тот беспредел, который царит в стране, нарушение всех международных пактов о правах человека, закамуфлировать невиданное предательство всех своих союзников и друзей, сородичей, стариков и детей. Для того, чтобы обосновать присвоение собственности, нажитой трудом трех поколений советских людей».

Большое внимание в своем выступлении Зюганов уделил историческим закономерностям государственного, политического и правого развития страны, особенностям государства, объединившего на своей территории 130 народов и народностей, людей сорока четырех конфессий. Необходимость реформирования государственно-политической системы была очевидна. Но эту назревшую потребность использовали силы, которые повели страну по антиконституционному и антигосударственному пути.

«Под разговоры о гражданском обществе, правовом государстве, демократизме, плюрализме, суверенитете, независимости были уничтожены конституционные основы государства, Съезд и Верховный Совет СССР, народный контроль, полуразрушены армия и правопорядок. Инструментом этой разрушительной политики было принципиально новое оружие, суть которого предстоит еще внимательно изучить, — информационно-психологическое программирование с использованием огромной мощности технологий манипулирования, которые сумели расколоть и перессорить наше общество. И это оказалось мощнее фашистских орд».

И здесь следует подчеркнуть, что Зюганов не ограничивается традиционным для поверженной стороны набором обвинений и обличений разрушителей Отечества. Он выступает как политик, обладающий масштабным мышлением, в совершенстве владеющий диалектикой, что позволяет ему видеть дальнейшую перспективу через анализ ошибок, отрицание изжившего и не оправдавшего себя.

«Однако основные причины трагедии, переживаемой народом, лежат внутри нашего государства и, прежде всего, — в монопольной экономике и морально-политическом облике его руководства.

…Я не могу утверждать, как некоторые другие, что партия ни в чем не виновна. Это далеко не так. Партия прежде всего виновна в том, что, осуществляя длительное время монопольное право на власть, растеряла опыт политической борьбы, реальные оценки обстановки и опору в массах. Процесс демократизации КПСС обязана была начинать с самой себя. Привести к управлению талантливых, национально и государственно мыслящих людей, любящих Россию, а не называющих ее „этой страной“, — людей, способных эволюционным путем провести крайне необходимые стране реформы. Она должна была понимать, что сложные государственные системы модернизируются только по частям. В противном случае — потеря управляемости и полный хаос, что мы и наблюдаем сегодня повсеместно.

ЦК КПСС, к сожалению, не хватило мужества освободить Горбачева даже тогда, когда уже были очевидны его полная неспособность руководить партией и государством, моральная нечистоплотность, нарушение клятвы, данной народу. Поразительно, но нобелевский лауреат, развязавший гражданскую войну в собственной стране, спустивший государственный флаг с Кремля и прихвативший целый квартал собственности КПСС, продолжает давать советы — как нам жить и работать.

Многим из нас недостало политического чутья и твердости возразить президенту Ельцину, когда он, разъезжая по стране и раздавая всем безграничные суверенитеты, обещал построить независимое государство всего с тремя функциями: единой обороной, транспортом и энергетикой (теперь и этого нет), что было не только антиконституционно, но и в высшей степени безграмотно. Каждый профессионал знает, что всякое государство держится как минимум на семи столпах, и, лишившись любого из них, — оно начинает разрушаться. Это, прежде всего, — единое экономическое и территориальное пространство, единая система финансов и налогов, единый язык межнационального общения, единые права личности, охраняемые государством, единая оборона и внешняя политика.

Мы должным образом не отреагировали и на крайне тревожный сигнал, когда в якобы респектабельной Эстонии заговорили о приоритете одной нации над другой, зарождая вражду народов по всей стране. Ныне в независимой Эстонии выдают уже коричневые паспорта так называемому русскоязычному населению, чего не позволили себе даже расисты ЮАР. А в Латвии дошли до того, что уже несколько месяцев выясняют, у кого из властей предержащих жены русские, что оценивается как бесспорный компромат.

Одного за другим отдавали на съедение осатаневшим борзописцам, дирижируемым мастером закулисных интриг А. Яковлевым, подлинных граждан Отечества, которые били тревогу за его целостность и судьбу…

Больше всего партия виновата в том, что пропустила к власти своих партбилетчиков — людей некомпетентных, не понимающих сути конституционных основ государства, специфики России, Союза как уникального национально-государственного образования, тех, кто пренебрег историческим опытом многих стран и народов. А этот опыт гласит: конституции всех стран исходят из приоритета защиты территориальной безопасности, ибо все государства складывались из завоеваний и ни одно не разрушалось без кровопролитных войн. Как видим, и мы не стали исключением…»

Далеко не все из тех, кто защищал партию в Конституционном суде, были готовы критически оценить ее деятельность. И не случайно в своем выступлении Геннадий Андреевич делает оговорку, что он, по сути дела, не согласен с прозвучавшими в Конституционном суде утверждениями о полной невиновности КПСС. Безусловно, нелегко было признавать собственную причастность к организации, не выдержавшей испытания временем, свое вольное или невольное попустительство антикоммунистическим силам, захватившим власть в стране и поставившим ее на край пропасти. Кроме того, сказалось сформированное в нескольких поколениях коммунистов едва ли не религиозно-мистическое отношение к аббревиатуре «КПСС», означающей для них нечто святое, стоящее выше понимания простых смертных, а потому не подлежащее критике. Нетрудно понять, почему некоторые левые радикалы выступление Зюганова восприняли в штыки, обвинив его в том, что он произнес «речь не защитника, а обвинителя партии». Оберегая КПСС, словно «священную корову», многие из них так и не поняли (или не захотели понять), что в Конституционном суде решающее значение имели не эмоции, а весомость и правовая состоятельность аргументов в защиту партии. Нужно было любой ценой вывести из-под удара ее сохранившуюся часть, чтобы на этой основе возродить российскую организацию коммунистов.