— Было! — тихо, но отчетливо сказала я. Все присутствующие посмотрели на меня с напряженным ожиданием. — У тебя, Павлик, там была видеокассета, на которую ты снимал внутренности крекинг-завода. Ведь ты снимал, Павлик, правда?

— Ну, снимал, — Павлик смотрел на меня недоумевающе. — Там нечего особенно и снимать-то было, просто закопченный цех, и все…

— Это для тебя ничего особенного, — заметил Валера. — Значит, там было что-то такое, что преступники не хотели, чтобы оно было заснято. Павлик пожал плечами, считая нас не иначе как недоумками. Слышно было, как он бормотал себе под нос: «Да ну, не было там ничего особенного. Цех как цех…»

— А ты только в цеху снимал? — вдруг спросил Валера Гурьев.

— Почему? Нет, — Павлик пожал плечами. — Что я там, в цеху, снимать буду? Как этот тип с Леркой заигрывает? Я вышел во двор, в смысле, через другую дверь, не ту, через которую мы зашли.

— Постой, какую дверь? — не поняла я. — Там больше никаких дверей не было!

— Да была дверь, — возразил невозмутимо Павлик. — Я сам-то чисто случайно на нее наткнулся. Как раз мужик какой-то из нее вышел, ну и мне интересно стало, что там.

— И ты попер туда?

— Ну, ясное дело, — Павлик хмуро кивнул.

— Ну? — спросил настороженно Валера Гурьев. — А там что?

— Да ничего! — Павлик снова недоумевающе пожал плечами. — Какие-то цистерны с нефтью разгружались.

— Цистерны? — переспросила я. — Их было сколько, восемь?

— Я их что, считал? — спросил Павлик весьма агрессивно. — Довольно длинный был состав, все, что я помню.

— И долго ты его снимал? — поинтересовался Гурьев.

— Ну да, — кивнул Павлик. — Там как раз один рабочий по цистернам лазил, ругался страшно, а я его снимал.

— Ругался? Почему ругался?

— Потому что в нефти перемазался как свинья, — Павлик ухмыльнулся.

— В нефти перемазался? — удивилась я. — Он что, внутрь самих цистерн забирался?

— Конечно, внутрь, — Павлик снова довольно ухмыльнулся. — Залезет, спрыгнет в эту дырку, а там же, наверное, скользко из-за нефти, так он как поскользнется и шлепнется с грохотом на стальной пол! Ну, и пошел чесать трехэтажно! А цистерна-то стальная, слышно через стенки хорошо, только немного гулко, как через очень большой рупор. Умора! Представляете, стоит ряд цистерн, никого вокруг нет, только мат слышен. Я специально снимал, хотел вам показать. Думаю, вы бы лежали от смеха!

Мы переглянулись, однако вовсе не столь весело.

— И долго он так лазил? — спросил Валера Гурьев.

— Долго, — кивнул Павлик. — Наверное, в каждую цистерну залезал. Я-то до конца не мог снимать, ко мне этот тип подошел, говорит: «Пойдемте, там вас банкет ждет».

Я кивнула. Конечно, Щеглов был поблизости и старался держать ситуацию под контролем.

— А зачем же он лазил по цистернам, ты не понял? — спросил Гурьев.

— Вроде как выгружал оттуда что-то, — сказал Павлик. — Он ругался, говорил, трудно было в одной цистерне все сложить, надо обязательно в каждую сунуть.

— Сам себе, что ли, он это говорил? — поинтересовался Валера Гурьев.

— Ну а почему нет? — Павлик ухмыльнулся. — Матерился он точно не для чужих ушей, а вполне от души.

— Павлик, а ты не рассмотрел, что именно он доставал из нефтяных цистерн? — спросила я. — Хотя бы на что это было похоже?

— На мешки это было похоже, — отвечал Павлик.

— Большие мешки?

— Ну да, обычные мешки, в каких сахар или муку возят. — Павлик, казалось, немного удивлялся настойчивости наших расспросов.

— Что, белые мешки? — спросил Валера.

— Должны быть белые, — усмехнулся Павлик. — Когда он их вытаскивал, они скорее были черно-коричневые, все в нефтяных разводах.

— Ах, ну да, — сказала я со вздохом. — Они же были в нефти.

— Ну а что потом? — спросил Валера. — Я не пойму, с чем эти мешки-то оказались?

— А я знаю? — Павлик пожал плечами. — Какая-то коричневая труха… На молотое сено похожая..

— Молотое сено? — задумчиво переспросил Валерий, откидываясь на спинку стула. — Вряд ли молотое сено стали бы возить таким способом!

— И я так думаю! — согласился Павлик. — Я еще удивлялся, что он над этой трухой так трясется!

— Трясется? — удивились мы.

— Ну да! — Павлик снова ухмыльнулся. — Он же ее просыпал на землю, эту труху, понимаете? Мешок на землю швырнул, наверное, слишком грубо, что-то в нем лопнуло, я это слышал. Потом он стал из него пакеты поменьше доставать, смотрит, а они все полопались. Как он тут разъярился, стал психовать, я думал, помру со смеху!

— Подожди, подожди, Павлик! — воскликнула я. — Значит, в больших мешках были пакеты поменьше, так? И только в них уже находилась эта, как ты говоришь, труха?

— Конечно, пакеты поменьше, — подтвердил Павлик. — Он как все мешки из цистерн повыкидывал, руки о какую-то тряпку от нефти вытер и стал мешки распаковывать. Раскрыл первый, смотрит, а там эти пакеты полопались, ну, он и начал ругаться.

— Большие мешки, а в них поменьше, — проговорил Гурьев задумчиво, — а в тех, что поменьше, какая-то травяная труха… Знаете, на что это больше всего похоже? Кто-то в железнодорожных цистернах нелегально возит травку с юга страны в наш город.

— Травку? — недоумевающе переспросила я.

— Ну, в смысле, марихуану или что-нибудь в этом роде, — пояснил Валера. — Наркотик такой есть, знаешь?

Разумеется, я слышала о таком наркотике. Только поверить в то, что кто-то решил возить его в нефтяных цистернах, мне было трудно.

— А все остальное просто нет смысла возить с такими предосторожностями, — заметил Валера Гурьев. — Чай и табак давно уже перестали быть объектом контрабанды, их проще перевозить легальным путем. Я вот только одного не пойму. Ведь нефть жидкость очень тяжелая. А травка — штука очень легкая, в нефти сразу же всплывет, как поплавок. И те, кто нефть в цистерны наливал, должны были сразу же заметить, что внутри что-то плавает. Почему же тогда не заметили?

— Да мало ли? — робко возразила я. — Может, те, кто мешки в цистерны закладывал и кто заполнял их нефтью, были одними и теми же людьми…

— Едва ли… — начал было Валера, но договорить ему не дал внезапно зазвонивший внутренний телефон.

Кошелев снял трубку, сказал коротко: «Хорошо, пусть проходит».

— Инспектор уголовного розыска прибыл, — пояснил он. И, видя наши вытянувшиеся лица, воскликнул: — А как же вы хотели? Украдена собственность телецентра, государственная собственность, понимаете? Разумеется, я обязан был сообщить о случившемся в милицию!

Впрочем, нас немного успокоило, что инспектором уголовного розыска оказался наш хороший знакомый, майор Белоглазов, с которым нам уже приходилось сталкиваться при прежних недоразумениях и криминальных происшествиях. Он кивнул нам с Валерой как хорошим знакомым, но, как мне показалось, не без иронии. В самом деле, и у него, наверное, создалось впечатление, что я притягиваю к себе криминал, не убийство, так ограбление! Велика разница!