Как могла она когда-то верить всем этим сплетням, всей этой жалкой клевете, омрачавшей его жизнь? Мужчина, который так заботится о своей жене, не может быть плохим. Как могла она раньше не понимать этого?

— Совсем как ее мать, — вздохнул Энтони Уиндхем, подходя к зятю. — Ох, уж эти женщины, им бы только поплакать! Почему вы выглядите таким расстроенным, Вариан? Ведь она так обрадована вашим маленьким сюрпризом.

— О да, еще бы! — Нисса никак не могла успокоиться. — Никогда в жизни я не была так счастлива! — Достав носовой платок, она вытерла глаза и шумно высморкалась. — Мама! — Они с Блейз обнялись.

— Какая ты огромная! — шепотом заметила мать. — Ты уверена, что ребенок должен родиться в конце марта? Наверное, я ошиблась в датах. Ведь ты вышла замуж еще в конце апреля, так что он может появиться и раньше. Иногда бывает, что кровотечения не сразу прекращаются, такие случаи известны. Я собиралась через несколько дней вернуться домой, — продолжала Блейз, — но теперь вижу, что, пожалуй, мне следует остаться с тобой до родов. А то, не дай Бог, будет плохая погода и я не смогу сюда добраться. Девочки и Генри останутся со мной. — Блейз обратилась к зятю:

— Вы не возражаете, Вариан?

— Ни в коем случае, мадам. Вы можете жить здесь, сколько пожелаете. Наоборот, я очень рад, что вы будете здесь: ведь я мало чем смогу помочь Ниссе, когда наступит срок.

— Но, может быть, вас обременит общество этих проказниц? — с улыбкой заявила графиня Лэнгфорд, наблюдая, как ее дочурки играют с одной из гончих.

Завтрак уже стоял на столе, и Нисса еще раз была приятно изумлена. Ее кухарки устроили все по своему разумению, не ударили лицом в грязь. Они подали огромный кусок розовой деревенской ветчины; блюдо из яиц в соусе из сливок и вина с добавлением корицы; горячую пшеничную кашу с сушеными фруктами. Внимание мужчин сразу привлекла форель, тушенная в белом вине с лимоном и укропом. Стояло на столе большое блюдо печеных яблок, залитых горячим медом с изюмом и мускатным орехом. К нему полагались взбитые сливки. Кроме того, на столе можно было увидеть круг острого сыра, горячие хлебцы, серебряные тарелочки со свежим маслом и кувшины с вином и элем.

Снаружи все еще было темно. Дни стояли короткие. Все дружно двинулись к большому столу и, рассевшись, с энтузиазмом принялись за еду.

— Как же вы добрались сюда и когда приехали? — спросила Нисса. — Я ничего не слышала.

— Рано-рано утром старик Румфорд перевез нас через реку. Луна стояла высоко, а дорога на Винтерхейвен хорошая, так что мы добрались легко, — объяснил Энтони Уиндхем.

— Мы приехали как раз вовремя, когда вы были в церкви, — добавила Блейз, улыбаясь дочери.

Совершенно неожиданно это Рождество стало лучшим из всех, какие помнила Нисса. Так много людей, любящих Ниссу, окружали ее в этот день: родители, братья и сестры, ее муж. Да, он по-настоящему любит ее, он никогда не колебался в своем отношении к ней. Но хотя теперь Нисса заботилась о Вариане гораздо больше, чем когда они только поженились, она все еще не считала, что любит его. Однако Нисса отдавала себе отчет, что вовсе не чувствует себя несчастной, и в конечном счете все к лучшему.

Вместе с семьей Нисса отметила свой день рождения, и дорогие гости оставались в Винтерхейвене до Двенадцатой ночи. Дедушка и бабушка Морганы, дяди и тетки, двоюродные братья и сестры тоже нашли время посетить ее в эти дни. И когда наконец все, кроме ее матери и троих младших детей, уехали, Нисса даже ощутила облегчение, что дом снова принадлежит ей одной, хотя она была так рада увидеть их всех.

Вместе с февралем пришла настоящая зима. Вариан очень беспокоился об овцах: им как раз настало время ягниться. Старый лорд Морган верхом прискакал из Эшби, несмотря на бурю, чтобы дать мужу своей внучки несколько ценных советов.

В день святого Томаса Винтерхейвен посетил нарочный от короля, от которого Нисса и Вариан узнали, что королевская чета собирается провести Рождество в Хэмптон-Корте. С тех пор они не получали вестей из дворца и никто, кроме близких родственников, не посещал их, Нисса становилась все более и более вспыльчивой по мере того, как рос ее живот. Она никак не могла приспособиться к своему положению; и сидеть, и стоять, и лежать стало одинаково тяжело и неудобно.

Миновал февраль, а в первый же день марта у Ниссы начались роды.

— Слишком рано, — испуганно лепетала она.

— По твоему виду, — улыбнулась ей мать, — никак не скажешь, что рано. Ты похожа на созревший персик.

— Вот я и лопаюсь, — причитала графиня Марч. — Ох, как больно!

Не обращая внимания на ее вопли, Блейз быстро отдавала распоряжения: принести в спальню графини родильный стол и установить поближе к очагу, чтобы было теплее; вскипятить несколько чайников воды; приготовить побольше чистых мягких салфеток; принести в спальню колыбель и пеленки; вызвать няню, чтобы та была наготове и могла сразу приступить к выполнению своих новых обязанностей.

За окнами с серого неба падала ледяная крупа, завывал ветер. Блейз заставила дочь ходить, пока у нее не отошли воды. Только тогда графиня Лэнгфорд разрешила Ниссе забраться на родильный стол.

Вариан де Винтер нервно мерил шагами Большой зал. Его тесть, только что прибывший, спокойно сидел у камина, потягивая вино и болтая со своим младшим сынишкой, который играл со щенком у ног отца.

— Вар, а можно я возьму этого щенка с собой, когда мы поедем домой? — спросил лорда де Винтера юный Генри Уиндхем.

Генри скоро должно исполниться четыре. Его огромные фиалково-синие глаза напоминали Вариану глаза его жены. Глядя на графа снизу вверх, малыш простодушно улыбался, поблескивая маленькими жемчужными зубками.

— Конечно. Он твой, Гэл. Как ты его назовешь?

— Щенок, — с неопровержимой логикой ответил ребенок.

Оба мужчины засмеялись, а мальчик радостно захихикал в ответ.

Блейз поразилась, с какой легкостью Нисса производит на свет дитя. Она вспоминала свои первые роды: целый день усилий, вначале необременительных, но потом все более тяжелых и мучительных, пока наконец к полуночи не родилась Нисса. У Ниссы, однако, все шло гораздо легче. Наклонившись, Блейз увидела, что между ногами дочери уже виднеется детская головка.

— Когда начнется следующая схватка, тужься как можно сильнее, — велела она Ниссе. — Осталось совсем немного.

Молодая графиня Марч послушно выполнила указания матери и, несмотря на раздирающую ее боль, напрягла все силы. Ребенок начал выходить наружу.

— Ох, я чувствую его, мама, чувствую!

— Тужься, Нисса, тужься! — прикрикнула Блейз. Женщина поднатужилась, и вдруг тишину разорвал младенческий крик. Широко улыбаясь, Блейз подхватила своего первого внука и положила его на грудь матери.

— У тебя сын! — сообщила она дочери, ища послед, но тот еще не вышел.

Взяв заранее подготовленный острый ножичек, Блейз перерезала и перевязала пуповину.