litbaza книги онлайнРоманыМузыкант и модель - Полина Поплавская

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
Перейти на страницу:

Жду через полгода в гости. Л».

Люсия запечатала письмо и вышла на улицу, опустила конверт в ящик и почувствовала вдруг такое одиночество, такую непролазную тоску, какие мешают не только действовать, но и просто дышать. Все ее впечатления, немногочисленные и не особенно радостные, исчезли в щели почтового ящика. Сколько там еще таких коротких признаний, выжимок из серых будней. Ей уже с трудом верилось, что два года назад в Англии была она, та самая Люсия, которая теперь не представляет себя ни влюбленной, ни любимой, ни даже страдающей. Отсутствие поводов отучило ее и горевать, и радоваться. Повод был и остается один…

У нее есть одно лекарство – «Герника» Пикассо. Когда становилось совсем грустно, она ехала в Касон дель Буэн Ретиро и часами стояла напротив полотна. Сейчас наступил такой момент. Люсия распознала волну подступающей депрессии и понеслась, с легкостью целеустремленного человека преодолевая городские пространства. До закрытия музея оставалось полчаса.

Муки разрушаемого дотла: города ли, человека… и того, и другого – художник передал так проникновенно, так точно, что хотелось в очередной раз испить эту чашу до дна и выйти на теплую, зеленую, живую улицу с радостью облегчения. Ей было немного стыдно за такое сравнение, ее горе – ничто по сравнению с бомбами над Герникой, но на картине нет бомб, а только человеческое несчастье, такое откровенное, кричащее, взывающее ко Всевышнему, какого она себе не могла позволить, какое она вынуждена была скрывать ото всех. Но здесь, в музейных стенах, можно мысленно кричать с каждым из жителей Герники. Она завидовала им: у них большое, но общее горе, они понимали друг друга и, несмотря ни на что, не были одиноки. Каждый из них вопрошал о своем, но они делали это хором. Люди на картине могли ее понять и поддержать лучше, чем кто бы то ни было из живых.

Музей закрывался. Люсия вышла, посидела на скамейке, полюбовалась на цветы, на лица детей, раскатывающих взад-вперед игрушечные машинки, и ужаснулась стихии, то и дело одолевающей ее.

* * *

Соледад не имела привычки предупреждать о своих визитах. Вечером следующего дня она заехала к дочери и застала ее за письменным столом, заваленным книгами и конспектами.

Наряды Ла Валенсианы никогда не отличались скромностью, но в этот раз она превзошла саму себя. Подобные разливы Люсия раньше наблюдала разве что на компакт-дисках, но таким же был новый брючный костюм Соледад. Это развеселило девушку. Как только люди умудряются изготавливать столь насыщенные краски! Поневоле щурясь, она поцеловала мать, поставила вариться кофе на плиту – Соледад Эставес не признавала кофеварок – и открыла окно, представляя, как через пять минут комната будет полна табачного дыма.

– Девочка моя, что же ты сидишь в духоте! Совсем измучишь себя этими конспектами. Я знаю, что сейчас сделаю: я заберу тебя с собой. Одевайся немедленно. – Она бросила сумочку на стол и закурила.

– Я одета, но не хочу никуда ехать. Мне нужно заниматься.

– И эти панталоны ты называешь одеждой? Оставь свое никому не нужное занятие, я найду тебе лучшее, – послышалось уже из кухни. Вслед за Соледад переместилось облако прокуренного воздуха. – Ты, наверное, голодна. Сделаю тебе бутерброд, съешь его в машине.

После того как стих энергичный стук ножа и хлопнула дверца холодильника, послышались приближающиеся шаги. Люсия закрыла тетрадь. Противиться было бесполезно. Соледад вошла с разрезанной булочкой и несколькими кружками колбасы, взяла дочь за подбородок и повернула к свету.

– Так не пойдет. Сиди не двигайся. – Она сама откусила большой кусок от бутерброда, оставшееся положила на стопку тетрадей и выпотрошила свою черную лакированную сумочку. – Ты еще не оделась? – Она открыла шкаф, пролистала вешалки в шкафу и остановила свой выбор на коротеньком платье с матросским воротником, том самом, в котором Люсия познакомилась с Дэвидом. – Вот, надевай это.

– Не слишком ли коротко, мама?

– В самый раз.

Тяжело вздохнув, Люсия подумала: «Теперь уже все равно, так что же пропадать платью?» – и послушно натянула его: ноги торчали из-под его кокетливых складок на три четверти.

– Теперь садись. – Соледад убрала ее волосы за плечи, припудрила безвольное лицо дочери, наложила румяна, ругая Люсию за бледность… Потом она долго возилась с глазами, утяжеляя веки, и в последнюю очередь добралась до губ – сделала их еще более пухлыми, темно-розовыми.

– Теперь хорошо, – провозгласила она, доедая бутерброд. – Я сделаю тебе еще один. Съешь его в машине. И что за идиот источает такую вонь из своей кухни?! – Она высунулась в окно в поисках виновника.

– Мама! Кофе!

– Сердце Христово! Какие мы растяпы! Ну ладно, уберешь потом, поехали.

Люсия нажала кнопку лифта и поправила сумочку на плече матери. С бутербродом в одной руке и бутылкой молока в другой, в своем переливающемся костюме Ла Валенсиана выглядела комично.

– Ты почему не ешь? – спросила она дочь. Люсия в шутку потянулась за ее рукой и постучала зубами. – Подожди, я откушу в последний раз.

– Мама, а куда ты меня везешь, если не секрет?

– Сейчас будем ставить свет. У меня новое шоу. Подожди, пережую. Вот, слава Богу, спустились, а то уж думала, застрянем. Пошли. Эти сволочи запретили парковку возле твоего дома. Я доем? Держи молоко!

Они сели в машину и, сигналя всем направо и налево, понеслись по мадридским улицам. Люсия с замиранием сердца следила за разбегающимися пешеходами, вздумавшими перейти улицу перед носом синего «ауди».

– Ты знаешь, что у меня новое шоу? Тебе это не интересно! Ты совсем не интересуешься моей работой.

– Я слежу за твоими успехами, мама, но мне сейчас нужно много заниматься.

– Я ставлю великолепное шоу, а ты не была ни на одной репетиции! Музыка, свет, костюмы – все будет на таком уровне, ты не представляешь. Дай мне молока! Севильяна, хота, сардана, фламенко, фанданго… Я не туда повернула! Что же ты молчишь, я сворачиваю черт знает куда, а ты молчишь!..

Люсия облегченно вздохнула, когда они наконец добрались и вошли в зал, но не тут-то было. Мать посадила ее в центр первого ряда и велела говорить, хорошо или плохо смотрятся световые пятна, проектируемые на задник. По сцене расхаживали около десяти танцовщиц в костюмах (некоторые из них были знакомы Люсии) и светловолосый молодой человек, весьма привлекательный, хорошо сложенный. Обтягивающее трико позволяло оценить красоту его мышц, а пышные рукава рубашки придавали ему романтичность.

– Внимание! – Ла Валенсиана взмахнула руками, разом оборвав разговоры на сцене. – Выход. Лукас! Исходная позиция. Приготовились. Музыка! Громче! Теперь посветите. Больше голубого. Больше голубого на Лукаса. Теперь красного. Добавьте красного. Уберите водящие! Оставим так. Танцуем. Люсия, ты слышишь меня? Тебе нравится? Что? Добавить света сверху? Стоп! Добавить света! Все сначала!

Через полтора часа Люсия устала настолько, что уже не стеснялась своего присутствия на репетиции и своих советов. Ей уже нравилось наблюдать за танцующими. У каждого из них – свой характер, своя манера: кто-то держится как струнка, а кто-то не очень четок в движениях, но эмоционален, неподдельно страстен. Лукас, по-видимому, не так давно попал в руки Соледад: чувствуется другая школа. Она хочет переделать его, вылепить из этого северянина настоящего мачо. Получится ли? Он так холоден, так безразличен ко всему, что происходит вокруг… Он не верит в то, что играет. Пожалуй, его больше интересует присутствие хорошенькой незнакомки в зале, чем происходящее на сцене. Сделав финальный поворот, Лукас одарил ее очередным заинтересованным взглядом.

1 ... 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?