– Что вы можете сказать о тюркских народных играх и танцах?

Могу сказать только то, что в них раскрывалась душа тюрка, он становился самим собой – горячим, как конь, и беззащитным, как ребенок. Азарт и вдохновение брали верх над его разумом.

Самая древняя боевая игра – джирит (у нее есть и другие названия), игра, судя по ее деталям и простоте, возникла в годы Великого переселения народов, когда столкнулись с заботами по созданию армии. Короткие копья, а не пики, которые появились позже, как бы напоминание о тех далеких временах, о тех приемах боя, они «оружие» в игре. Ну, а конь для тюрков это святое, ведь тюрки рождались на коне, росли, воевали и умирали на коне. Кобылье молоко (кумыс) напиток всей их жизни, он как молоко матери.

Игра джирит была торжественной игрой предков, частью праздника. О ней мне поведал мой читатель.

Участвовали две команды, они стояли в ряд группами по 6, 8 или 12 конных игроков лицом к лицу на расстоянии примерно ста метров. Игроков команды отличала одежда, в правой руке все они держали копье, а в левой несколько запасных. Один игрок приближался на 30–40 метров к противнику, звал по имени соперника, приглашая на поединок, и потом метал копье в приближающегося игрока, после чего разворачивал коня и скакал в свой ряд. Вызванный соперник гнался за ним и метал в него свое копье. Тут же навстречу выезжал новый игрок и, преследуя, метал свое копье.

Попадание в противника давало команде очко. Если же игрок попадал в коня, то вычитали очко из его команды.

Чтобы увернуться от летящего копья, демонстрировали самые разные трюки, они особенно ценились зрителями… Иногда копья калечили игроков. Были смертельные исходы, и тогда погибшего объявляли павшим на поле брани.

Копья делали длиною до ста сантиметров, а диаметром до трех, их делали из тополя, концы скругляли, чтобы обезопасить игру. Если среди игроков были враждующие между собой люди, их запрещалось ставить соперниками, они входили в состав одной команды. В этом проявлялась гуманность и великодушие народа.

Игра чавган другая – более азартная. Суть ее в том, что всадники, вооруженные клюшкой, гоняли по полю голову врага, уложенную в кожаный мешок. Это – игра победителей, довольных и счастливых. Демонстрация победы, силы.

От победы к победе шел по жизни народ-воин, народ-созидатель… Вспоминаю свою встречу в Уфе с чиновниками от культуры. Отмечали успех местного танцевального ансамбля, он привез главный приз с украинского конкурса гопака, что вызывало улыбку. Башкиры же гопак не танцуют, даже не знают, как танцуют настоящий гопак. И – самих украинцев кое-чему научили. Был повод для улыбки? Был. Но… улыбка демонстрировала незнание тюркской культуры, так мне показалось.

У башкир есть боевой, мужской танец. Не отличить от гопака. Его и показали на конкурсе, не догадываясь о единстве и общности культурных корней своих народов. А посмотрите на иные танцы Кавказа – чем не гопак? Тюрки считали мужской танец самым настоящим боевым искусством, некой демонстрацией приемов рукопашного боя.

Мне приходилось слышать, что в случае разногласий в войске гетманы прибегали к помощи гопака и горилки. То была не попойка. Ритуал. Сначала воинам подносили по чарке. Потом гетман брал булаву, выходил в круг и начинал гопак. Тот, кто входил в круг следом, движениями обещал повиноваться гетману, что заменяло клятву. Бывало, пляска всех вовлекала в круг, бывало – нет… Похоже на какой-то древний обряд, да?

Мало, на удивление мало, мы знаем о корнях тюркской культуры.

…Вспоминаю одну сельскую свадьбу на Кавказе, там все веселье, которое копил в себе целый день, испарилось в секунду, стоило увидеть старинный тюркский танец абезек. Теперь это русская кадриль! Сколько же нами всего потеряно, уму непостижимо… И танцы, и песни, и сказки, и души.

У аргентинского писателя Хорхе Луиса Борхеса есть строки, посвященные гаучо, то, пожалуй, лучшее прочтение сути тюркской души, что мне доводилось встречать, и места, в котором оказались тюрки и их потомки к XIX веку. Поменяйте только слово «гаучо» на «тюрки», а дальше все поймете сами. И о танцах, и о песнях, и о народе, о котором я пишу свои книги.

Кто-то сказал им, что их предки пришли по морю;

но кто им сказал, что такое море?

Метисы белых кровей. Их врагами были метисы

красной крови.

Миллионы людей не слышали слова «гаучо»,

они знали его как ругательство.

А им было знакомо движение звезд, повадки птиц

и законы ветров, они помнили форму туч

и знали луну в лицо.

Они пели тихо и медленно, а до зари у них

не было голоса вовсе.

В отличие от крестьян им была не чужда ирония.

Нищие, несвободные они были очень и очень

гостеприимны!

Когда-то их сбил с пути истинного хмель

сумасшедших суббот.

Они убивали и умирали спокойно.

Что им глупые суеверия, жизнь научила их уважать

лишь силу, волю и честь.

Приписываемый им диалект, в их «грубых» стихах —

это дело людей из города.

Они не искали приключений, кони несли их вдаль.

Далеко-далеко, к войне.

Не за родину умирали они, они умирали вослед ей,

либо опасность зазывала их в гости, либо просто

так получалось.

Их прах затерялся в разных краях Америки, на полях

знаменитых сражений.

Они проживали жизнь как во сне, не зная,

кем или чем были их предки…

Когда-нибудь все это случится и с нами.

Не ручаюсь за точность, но так запомнились мне эти строки.

– Скажите, а наши российские, «гаучо», казаки, помнили о своих предках, когда их «расказачили»? А генерал Ермолов, покоривший Кавказ, знал о своих тюркских корнях?

Конечно, знал. Поэтому и победил. Он не имел права проиграть.

Что поделать, победы Ермолова достались России, где славянская составляющая доминирует над тюркским началом… По крайней мере, в «официальной» истории… Однако у него было три жены, три красавицы-кумычки, и дети его были воспитаны соответственно, я посетил могилу генерала Ермолова в Орле, видел его дом. Скромный дом, даже не усадьба. Одно скажу – то кумыкский дом, желал хозяин или нет.

Культура быта наследуется, как национальная кухня или поведение за столом, это – еще одна метка народа. У нас дома пахнет иначе. Вкусно. И я это почувствовал через десятилетия в доме Ермолова, хотя там никто не жил. Мне достаточно увидеть, как и где в доме расставлены тарелки, чтобы «взвесить» этот дом на этнических весах.

О происхождении генерала даже спорить не буду, в их родословной записано: «Предок рода Ермоловых Арслан мурза Ермола, по крещению названный Иоанном, в 1506 году выехал к великому князю Василию Ивановичу из Золотой Орды».

Читая эти строки, задумался, почему от Батыя уезжали на Русь? Почему раньше из Степи не бежали? Пример Ермолова не единичен, уезжала аристократия, семя народа, почему? Долго искал ответ, а нашел – проглотил, как пилюлю, водой не запив. Оказывается, власть Батыя, других Чингизидов была незаконна, и люди знали это.