форму, в которой мальчик собирался пойти в школу, он стоял с закрытыми глазами, будто о чём-то думал.

Напротив него стояла его мать, которая пыталась поддержать сына, в то время как его ноги превратились в корни и ушли глубоко под землю.

В своем сознании он был в совершенно другом месте, и там картина была совершенно иной.

Пожилой мужчина, похожий на эльфа, одетый в белые одежды, сидел на берегу священного озера, окруженного цветами и зеленой травой, а рядом стояло Древо жизни.

Ребёнок подошёл к нему со спины и уселся рядом, стараясь не потревожить его.

— Мы не можем оба существовать на этом континенте, — повернув голову к Иггдрасилю, сказал мужчина.

— Я понимаю, — тихонько ответил ребёнок, разглядывая озеро своими бирюзовыми глазами.

— К сожалению, я больше не могу помогать, и тебе придётся взять всё на себя. Я слишком давно живу без матери, и мне её не хватает. — Сказав это, мужчина начал высыхать, словно из него забирали всю жидкость.

Кожа становилась похожей на кору, а вскоре и вовсе начала трескаться и рассыпаться. Он продолжал улыбаться, глядя на ребёнка, а на его глазах была безмерная тоска и грусть.

Древо жизни умирало. Оно не боялось смерти, потому что тосковало по своей матери-дриаде и давно хотело этого, ему было невыносимо больно отдавать континент своему младшему брату в таком состоянии, понимая, через что тому придётся пройти.

Иггдрасиль внимательно следил за смертью брата и видел, как тот начал рассыпаться всё быстрее, превращаясь в пепел и падая на землю, впитывался ею.

Как только последняя пылинка упала в своём лесу, мальчик открыл глаза и со злобой посмотрел на всё вокруг. Его корни устремились во все стороны. Мысли Иггдрасиля путались, а сердце охватывала злость и печаль, он хотел уничтожить всех вокруг, потому что хотел винить их в смерти брата.

Земля начала трескаться, и из неё вырывались корни, оплетая всё в радиусе десяти метров, а потом вновь устремлялись под землю.

Весь лес зашумел в ответ на его молчаливый крик. Деревья шелестели своей листвой, и стороннему человеку могло показаться, что это просто ветер потревожил их, но дриада знала, что так деревья оплакивают своего родителя.

— Сынок, ты должен помнить, о чём просил тебя отец, — произнесла Луна, со слезами на глазах разглядывая Иггдрасиль.

Она ощущала всю боль, которую переносил её ребёнок, и не могла ему помочь. Напротив, ей приходилось в такой момент просить сделать то, о чём не просят детей.

Мальчик протянул руки к матери, и она в тот же момент приблизилась к нему и обняла, крепко прижимая его к своей груди.

— Мама, они убили моего брата. — После этих слов они вдвоём опустились на колени, рыдая от бессилия.

Хотя Иггдрасиль лишь недавно встретился с Древом жизни, они сплелись мыслями и разделили общую память. Для них это было равносильно тому, чтобы прожить миллионы лет вместе. И прямо сейчас один из них погиб, оставив второго одного в этом мире.

* * *

Сильвия, как хозяйка дома, должна была управлять территорией в отсутствии мужа. В Балтес находилось множество знати, в том числе королева Лантариса, которая требовала постоянного внимания.

Однако в промежутках между встречами с аристократами девушка находила время, чтобы провести время со своими детьми.

В своих покоях она сидела у люльки мальчика, родившегося совершенно недавно и являвшегося самой большой гордостью Сильвии, с удовольствием вслух читая письмо от Виктора, которое принесли только что.

Девушка хотела, чтобы сын тоже принимал в этом участие, ведь он не только их общий ребёнок, но и был точной копией своего отца, от чего значимость его рождения была ещё выше.

С радостью зачитывая текст с бумаги, она в какой-то момент замерла, а потом её глаза пробежали по тексту, и девушка нерешительно пробормотала написанное, выделяя лишь некоторые части из него.

— … хочу, чтобы его назвали Александром в честь моего отца… Вы должны покинуть Балтес и направиться в Леомвиль… Береги наших детей, с любовью, Виктор! — картинка перед её глазами начала расплываться, и Сильвия, вытирая слёзы, вновь и вновь перечитывала письмо, в котором её просили покинуть вотчину, если войска потерпят неудачу.

Однако тревожила девушку не просьба покинуть Балтес, а то, что Виктор решил дать имя сыну в письме, словно не собирался возвращаться.

В следующий момент она отбросила письмо в сторону и вскочила со своего места, напугав детей, игравших на полу рядом, и быстрым шагом направилась прочь из комнаты.

Пока нянечки, ожидавшие за дверью, входили в комнату, чтобы присмотреть за детьми, их мать решительным шагом шла по просторному коридору дворца в сторону лестницы, ведущей в холл.

Горничные еле успевали уйти с дороги госпожи, а она, игнорируя всех, спустилась на первый этаж.

В этот момент из боковой двери вышел Джин, явно предупреждённый прислугой о приближении хозяйки дома, и также быстро направился к ней.

— Госпожа, у вас будут указания? — приблизившись, спросил дворецкий.

— Приготовьте экипаж и стражу, я собираюсь к Виктору, — заявила женщина, однако Джин не шелохнулся, что насторожило её.

В сердце Сильвии закрались сомнения, видя всегда исполнительного дворецкого в нерешительности.

— В чём дело? — спросила она.

— Госпожа, вам запрещено покидать дворец, — сообщил Джин и, видя негодование на лице хозяйки, добавил: — Его превосходительство велел готовиться к вашему отбытию. Стража и «мертвецы» также проинструктированы вывезти вас под страхом смерти.

В ту же секунду она распространила ауру рыцаря в сторону дворецкого, который не имел никакого развития, однако, прежде чем случилось непоправимое, перед ним словно из-под земли появился один из «мертвецов» и заблокировал ауру собой.

Сильвия, придя в себя, окинув холл взглядом, поняла, что она находится в окружении стражи и других «мертвецов».

Конечно же, она понимала, что приказ Виктора исполнят несмотря ни на что. А её сопротивление лишь создаст неловкость для слуг, а, возможно, и добавит жертв.

Просто она хотела отправиться к мужу и потребовать от него вернуться назад живым, ведь, в отличие от других жён, она не могла сопровождать его на поле боя и защитить в случае опасности.

Около минуты Сильвия озиралась на верных слуг, которые всегда исполняли любой приказ, а теперь не давали ей даже покинуть собственный дом.

Из её прекрасных глаз вновь потекли слёзы, скатываясь по щекам, обжигая, словно они сделаны из пламени вулкана.

— Я… такая бесполезная, — произнесла девушка, понимая, что в такие моменты от