Время от времени Клара умудрялась притормозить тележку, притворясь, что ее заинтересовала какая-нибудь разыгрывающаяся неподалеку баталия, и не двигалась с места, пока увлеченные беседой Дениз и Ян не догоняли их. Таким образом ей удалось подслушать некоторые обрывки их разговора, прорвавшиеся сквозь болтовню миссис Муррей. Сначала они обсуждали детали битвы за пушки и сравнительные достоинства исполнения своих ролей французами и англичанами. А потом, неизвестно каким образом, они перешли на детали жизни Дениз. Она рассказывала что-то о курсах английской истории в университете и о своем отце, из-за болезни которого ей пришлось прервать учебу.

Когда Клара и миссис Муррей достигли вершины холма, они к огорчению Клары опять отстали и потерялись из виду, но тут старуха вдруг радостно воскликнула:

– А вон профессор Бенуа!

Спиной к ним стоял широкоплечий человек в легкой спортивной куртке и клетчатой шляпе, во всем облике которого было что-то неуловимо французское. Миссис Муррей громко позвала:

– Профессор Бенуа!

Человек в клетчатой шляпе обернулся на зов, и Клара с изумлением увидела знакомое лицо Меира.

– Профессор, познакомьтесь, эта очаровательная дама приехала сюда из Иерусалима! – восторженно сообщила ему старуха.

Меир галантно взял протянутую Кларой руку и спросил, задержав ее в своей:

– Неужто из самого Иерусалима?

– Это небольшое преувеличение, я всего-навсего из Тель-Авива. И Клара попыталась освободить руку, однако Меир не отпустил. Горячие толчки крови в кончиках его пальцев подавали ей какой-то сигнал, но она не хотела понимать, какой.

– А вы, значит, и есть тот самый знаменитый профессор Бенуа?

Она с силой вырвала свою ладонь из его и решительно выпрыгнула из тележки. С нее хватит. Если Дениз отлынивает от своих обязанностей, пусть Меир сам ее заменяет!

– Чем же я знаменит? – спросил Меир предостерегающе и отступил в сторону, как бы давая Кларе возможность поговорить с ним наедине. За спиной у нее раздались голоса наконец-то догнавших их Яна и Дениз.

– У нас в библиотеке все только и говорят о вашем жюри, – напряженно прислушиваясь к ним, ляпнула Клара. И, ужасаясь собственным словам, добавила. – Удивляются, кто вас назначил председателем.

Меир измерил лукавым глазом расстояние между ними и приближающимися голосами и сказал тихо, но внятно:

– Я сам себя назначил и сам утвердил.

Меир распоряжался в гостиной, как у себя дома. Он велел Ури составить три стола и сам пододвинул к ним стулья. По-видимому, стульев оказалось недостаточно, потому что он попросил Ури помочь ему придвинуть диван из-под окна и кресло от камина. Они еще не закончили создание банкетного стола, как в гостиную явилась Лу с подносом уставленным бокалами. А вслед за ней Ян ввел миссис Муррей, которая, опираясь на его руку, довольно бодро проковыляла к креслу и приютилась в уголке, нарядная и бестелесная. На ней была белая блузка с кружевной манишкой и длинная концертная юбка из черного атласа. Впрочем, может, это был не атлас, а какая-то другая переливчатая ткань, но Ури давно приспособился называть все подобные ткани атласом – так было верней.

Меир отправил Яна в монастырский сад за букетами, цветы для которых он, как оказалось, самолично выбрал еще утром. А Ури в соседнюю кондитерскую за пирожными, которые он тоже заказал с утра. Пока Меир вытаскивал из бумажника оплаченный счет за пирожные, Ури окинул критическим взором празднично накрытые столы. Все было слишком красиво – хрустальные бокалы на белой скатерти, фирменные десертные тарелочки с голубым узором, кусты цветущей сирени за окном и даже задремавшая в кресле живописная старуха с прямой, как у балерины, спиной. Слишком красиво и потому неправдоподобно.

– С какой стати банкет? – спросил Ури Меира, продолжая эксплуатировать свое еще не до конца иссякшее право на дерзкое нарушение субординации, обеспеченное их давней неприязнью.

– Я ведь предупреждал, что мне придется устранить всех владельцев именных ключей, – как бы не замечая его дерзости, терпеливо объяснил Меир.

– Я оценил импровизацию с жюри, – вынужден был признать Ури. – Но к чему еще и банкет?

– А кто может поручиться, что кто-нибудь из наших ученых червей не ринется в аннекс по возвращении с поля боя?

– Сдаюсь, – поднял руки Ури. – Могу только поражаться твоей стратегической мудрости.

И не оставив Меиру времени решить, комплимент ли это или очередное ехидство, выскользнул из гостиной на улицу, все еще освещенную вечерним солнцем северного лета. Небольшая пробежка по свежему воздуху пришлась ему как нельзя кстати после целого дня, проведенного в сумраке читального зала. От быстрой ходьбы затекшие мышцы начали наполняться кровью и он с непредвиденной благодарностью подумал о Меире, освободившем его на этот вечер от тягомотной скуки дежурства в читальне.

По пути ему встретилась мать, тащившая за одну ручку огромную корзину с фруктами, которую за вторую ручку тащила незнакомая молодая особа в веселеньком ситцевом платье. Впрочем, возможно, это был не ситец, просто Ури для удобства с детства называл ситцем всякую материю в цветах. При ближайшем рассмотрении незнакомая особа оказалась знакомой, но неузнаваемой – это была бессловесная верная тень, обычно сопровождающая миссис Муррей. А сегодня, когда она не была чужой тенью, у нее вдруг обозначилось лицо – вполне миловидное, фигура – вполне приятная, и даже имя – Дениз.

Заметив, что под предлогом необязательного разговора с ним Дениз и Клара с видимым облегчением дружно отпустили ручки корзины и шмякнули ее о булыжники тротуара, Ури галантно предложил им дождаться, пока он смотается в кондитерскую. Тогда он понесет корзину, а они пирожные. Всю обратную дорогу он присматривался к матери. Хоть она выглядела весьма эффектно в черном кружевном наряде, ниспадающем до земли мягкими складками, что-то неуловимое в ее облике встревожило его. Щеки ее впали, глаза блестели слишком ярко, она говорила слишком много, сама себя перебивая, и была так напряжена, словно ее лихорадило.

Когда они вошли в гостиную, букеты в хрустальных вазах уже украшали стол и почти все участники банкета были в сборе. Преподобный Харви и второй ископаемый старец сидели на диване по левую руку от кресла миссис Муррей, а Ян, стоя по правую ее руку, умело открывал многочисленные бутылки с шампанским. От Ури не ускользнуло, что Ян повесил свой пиджак на спинку соседнего стула, сохраняя его таким образом свободным для Клары. Дениз положила коробку с пирожными перед Меиром и оглядела стол в поисках места. Обнаружив, что окруженная кавалерами миссис Муррей не нуждается в ее услугах, она нерешительно обогнула стол и села напротив Яна.

– Дениз, – сказал ей Ян тоном заговорщика, – выпьем за нашу победу при Шарлеруа!

И плеснул шампанского в ее бокал из только что открытой бутылки. Рука Клары, державшая протянутый Яну бокал, дрогнула и отдернулась – или Ури это просто померещилось? Наверно, померещилось, потому что уже через секунду Ян сидел рядом с Кларой и, интимно закинув руку на спинку ее стула, наливал ей шампанское.