Визг Мориа оказался столь пронзительным, что донесся до ущелья. Все трое мужчин немедленно выскочили из укрытий. Лицо Девлина побелело – он узнал голос Мориа. Макадо крик, раздавшийся из священного ущелья апачей, крайне удивил. Лил же покинул свое место, так как, обнаружив, что противники находятся у него и спереди, и сзади, понял – прятаться от них ему нет никакого смысла. Он побагровел от ярости – Белый Призрак обманул его и позвал себе на помощь индейцев.

Все трое замерли, направив друга на друга стволы ружей. Но ни один из этих не раз глядевших в глаза смерти людей не решался выстрелить первым. Девлин понимал: как только он сразит Лила, Макадо убьет его самого.

Лил, в свою очередь, не сомневался, что, сделай он выстрел в любого из своих противников, другой получит время спокойно прицелиться и уложить его на месте.

Макадо, ружье которого было направлено на Белого Призрака, тоже не решался нажать на курок – он знал, что Беркхарт вряд ли упустит свой шанс.

Так и стояли три смертельных врага, переводя ружья с одного на другого под доносящийся из священного ущелья визг Мориа.

Девлин никак не мог взять в толк, как в долине Орла могла оказаться Мориа. Увидеть ее он тоже не мог – долину закрывали высокие, похожие на столбы скалы. Неужели это она попала в ловушку, которую он приготовил для Беркхарта?!

Между бровями Девлина легла тревожная складка. Возможно, Макадо захватил Мориа и привел ее сюда, чтобы подвергнуть мучениям. Ружье в руках Девлина непроизвольно направилось на Макадо.

Если тот сумел схватить Мориа, нет сомнений в том, что он с ней сделал.

Но что бы там ни произошло с Мориа, решил Девлин, это сейчас может подождать. Любой, кто сделает первый выстрел, обречен на смерть. Поняв это, Девлин опустил глаза на дно ущелья.

– Тебе уже не выбраться отсюда живым, Беркхарт, – насмешливо проговорил он.

– Как и тебе, – ответил Лил. – Погляди, этот апачи целится в тебя!

Макадо бросил злобный взгляд на однорукого подполковника.

– Не будь так уверен, – буркнул он, все же не отводя ружья от Белого Призрака. – Я ненавижу всех белых, но из них больше всех я ненавижу тебя!

– Этот индейский вождь потерял часть своей семьи во время бойни в Охо-дель-Муэрто, – громко произнес Девлин, обращаясь к подполковнику. – А теперь расскажи-ка ему, как ты убеждал меня в том, что хочешь поговорить с индейцами об установлении прочного мира, и как ты потом приказал открыть огонь, призывая солдат убить столько апачей, сколько они смогут. Ты обманул меня, сукин сын. Ты убил моих друзей, а потом хотел прикончить и меня!

При воспоминании о прошлом лицо Беркхарта загорелось ненавистью.

– И до сих пор жалею, что не прикончил! – зло выкрикнул он, направляя ружье на Девлина.

В его глазах мелькнула решимость расквитаться с Белым Призраком раз и навсегда.

Именно в это мгновение по ущелью разнесся крик Мориа. Он как будто послужил сигналом – все три ружья выстрелили почти одновременно. Нажав на спусковой крючок, Девлин бросился за камень и тут же скривился от боли, почувствовав, что пуля Беркхарта попала ему в бедро. Поспешно перезарядив винчестер, Девлин осторожно выглянул, пытаясь разглядеть Беркхарта, и увидел, что второго выстрела для однорукого подполковника уже не понадобится – его пуля точно нашла свою цель, так же как и пуля Макадо. Оказавшись перед выбором, апачи предпочел смерть палача индейцев концу легенды о Белом Призраке. Как бы они двое ни ненавидели друг друга, в последнюю минуту Макадо и Девлин объединились в своей ненависти к Беркхарту.

Лил умер не сразу. Получив две пули – в грудь и спину, – однорукий подполковник, упав на колени, произнес:

– Сукин ты сын, индейский прихвостень. – Выдохнув это, он упал на землю. Восемнадцатимесячное правление Беркхарта – правление жестокости и страха – подошло к концу.

Макадо перевел взгляд с Девлина на свое ружье, которое он продолжал держать на изготовку, и медленно опустил его. Тот факт, что Беркхарт стрелял в Белого Призрака, говорил сам за себя. Макадо понял, что неверно судил об этом человеке.

Индеец перебрался через ущелье к Девлину, который, прислонившись к скале, пытался унять хлещущую из раны кровь.

– Ты сдержал слово, данное апачам, – мрачно буркнул Макадо. – Тебе действительно удалось заманить Беркхарта и расправиться с ним. – Его черные глаза пробуравили искаженное болью лицо Девлина. – Сколько индейцев погибло, чтобы Беркхарт очутился здесь?

– Не было сделано ни единого выстрела, – произнес сквозь зубы Девлин, с трудом поднимаясь на колено. – Солдаты, оставшись без воды и пищи, ушли обратно в Санта-Риту.– Он поднял взгляд на Макадо. – Я не таю против тебя злобы. Это ты всегда относился ко мне с недоверием.

Какое-то время Макадо молча оглядывал распростертое внизу тело Беркхарта.

– Если бы я сразу выстрелил в Беркхарта, тогда что бы сделал ты, Белый Призрак? Стал бы стрелять в меня?

– Я думаю, ты знаешь ответ, Макадо. У меня были счеты только с Беркхартом. Причин для вражды к тебе у меня нет. Во мне течет кровь апачей, и я считаю всех апачей моими кровными братьями, в том числе и тебя. Ты всегда сможешь встретить достойный прием на моем ранчо, а за тех лошадей, которых объезжают твои индейцы, получишь справедливую цену. Обычно мы расплачиваемся пищей и всем необходимым для жизни в горах. Апачи нуждаются в друзьях среди белых.

На суровом лице Макадо появилось слабое подобие улыбки.

– Друзья? Возможно, мы станем друзьями, – заключил он. – Во всем, кроме Золотых Волос. Эта женщина с голубыми глазами – непреодолимое испытание для любой дружбы.

Обхватив Девлина, Макадо помог ему подняться на ноги. Но только Девлин собрался сообщить индейцу, что ни один из мужчин не способен заслужить благосклонность не верящей никому Мориа, как ее полный леденящего ужаса вопль вновь разнесся по ущелью.

Звуки выстрелов сделали змей еще агрессивнее. Теперь все они направились по камням вверх, чтобы атаковать развевающиеся на ветру над их головами блестящие на солнце волосы.

Согнувшись, Мориа пыталась поднять голову как можно выше, но ей это плохо удавалось – мускулы затекли от неудобного положения, а сознание начало ее покидать.

Хотя Мориа и не могла знать, кто ведет боевые действия по ту сторону скальной гряды, она все же надеялась, что он отзовется на ее крики о помощи. Мысль о том, что ею пообедает этот змеиный выводок, сводила ее с ума.

Одна из поднявшихся по скале змей внезапно, блеснув на солнце, прыгнула вперед, пытаясь ужалить Мориа в полете, и Мориа снова издала полный смертельного ужаса вопль. Но после этого ею вдруг овладело полное безразличие. Зачем она пытается сопротивляться? Рано или поздно какая-нибудь из змей все равно ее ужалит. Так лучше, чтобы это произошло раньше – она не будет больше слышать это жуткое шипение.