вызвали, и в приемной, куда обычно пускают только просителей, чиновник насильно засунул ему в карман коробочку с орденом. Он приказ выполнил, а будет строптивец носить награду или нет, его не касается.

Спустя несколько месяцев после закрытия станции «СП-32» в офис к Сергею приехал теперь уже дважды Герой Артем Николаевич Чиланзаров. Он привез ведомственный приказ о присвоении Сергею Анатольевичу Михееву звания «Почетный полярник Российской Федерации».

— Это очень высокое звание, — подчеркнул депутат. — А для других наград, видно, время еще не пришло.

Глава тридцать вторая

…Через несколько дней беспрерывных размышлений, бессонных тревожных ночей Сергей отчетливо осознал: все, что произошло с его дочерью — обыск, допросы, суд, заключение в следственный изолятор, — все это не что иное, как новая, доселе невиданная по кощунству, атака на него. Если поначалу еще теплилась у него надежда на невероятное, но все же хитросплетение случайностей, то теперь он эту мысль отметал решительно. Вывод, к которому пришел Михеев, хотя и казался невероятным, но был совершенно очевиден: если пошли на такие экстраординарные меры, как заключение в тюрьму ни в чем не повинной женщины, значит, вовсе не она является целью основного удара.

Таков же был и вывод адвокатов.

— Допросы проводятся формально, — рассказывала адвокат Быстрова Сергею Анатольевичу. — Следователи уже убедились, что Александра никого из фигурантов по делу не знает. В свою очередь они также уверенно дают показания, что незнакомы с Лисиной. Что же касается основного пункта обвинения, приобретения участков, то и здесь ей предъявить нечего — никаких документов на землю Саша не оформляла, денег за землю не платила. Но самое во всем этом непонятное, — размышляла Тамара Геннадьевна, — что избрана такая суровая, но ничем не оправданная мера пресечения, как заключение в СИЗО. По экономической статье арестовать женщину с тремя малолетними детьми — на это нужно иметь очень веские основания. А в нашем деле не то что веских — вовсе никаких нет.

Такого же мнения были и другие защитники, работавшие по делу Александры. И чем больше слушал Сергей адвокатов, тем больше убеждался в правоте собственных выводов. Но на один, и очень важный, вопрос ответа не находил: чего они, враги его, хотят от него, каких поступков ждут?

***

…Буквально за несколько дней до начала процесса в Женеве судебный следователь Жорж Загген встретился с одним из адвокатов Михеева.

— Месье адвокат, — напыщенно произнес следственный судья. — Мы ценим то мужество, с которым ваш подзащитный переносит все тяготы тюремного заключения, и то, как он ведет себя на допросах. Но он выбрал совершенно неверную тактику, все отрицая. И мы решили сделать ему весьма заманчивое для него предложение. Я вызову его еще на один допрос, в ходе которого он должен признать хотя бы один из пунктов предъявленных ему обвинений. И тогда мы гарантируем, что приговор суда будет таким, что, с учетом уже отбытого заключения, месье Михеев выйдет на свободу. Вы, господин адвокат, должны применить все свое красноречие, чтобы убедить вашего подзащитного проявить, наконец, благоразумие, что, в конечном результате, в его же интересах.

Воодушевленный таким заманчивым предложением, адвокат помчался в тюрьму Шан-Долон. Каково же было его изумление, когда подзащитный категорически отверг предложение следователя. Михеев, набравшись терпения, втолковывал защитнику:

— Как же вы не понимаете? Это предложение — самое убедительное подтверждение того, что у них на меня ничего нет. И теперь они требуют, чтобы я сам себе вину придумал? Ну уж нет! К тому же, господин адвокат, у меня есть свои жизненные принципы. И какими бы странными они вам не показались, это мои убеждения. Я предпочту невиновным сидеть в тюрьме, чем обвиненным в том, чего не совершал, выйти на свободу.

— У нас с вами разные представления о жизни, — буркнул разочарованный адвокат.

***

Тогда, в Женеве, отказавшись от предложения следователя, Сергей отвечал только сам за себя, за свою судьбу. Обдумывая и выстраивая линию, даже можно сказать, стратегию поведения, он теперь берет на себя ответственность за судьбу самых дорогих для него людей — дочери, ее детей.

Размышляя над этим, Сергей пытался проникнуть в ход мыслей своих, с позволения сказать, оппонентов. И сделать это было невероятно трудно. Мир всегда был разделен не только на два полушария, но и на две полярно противоположные системы. В одной денно и нощно были озабочены, как бы поэффективнее и подешевле уничтожать людей, в другой, также денно и нощно, старались избежать войн, сделать жизнь человечества разумной и осмысленной, безопасной и счастливой. Так же как системы, так и люди живут в разных измерениях. Кто-то рад, когда смеются дети, ну а кто-то счастлив, когда у соседа корова околеет. А если животина по-прежнему дает молока поболе, чем у него, то можно ей в корм и сыпануть чего-нибудь этакого…

***

В начале двадцатого столетия человечество было напугано нашествием микробов и смотрело на них как на угрозу жизни. Гениальный русский ученый Илья Мечников, изучая проблему, смело заявил, что микробы бывают не только злыми, но и добрыми. Начавшаяся Первая мировая война помешала ученому продолжить свои дерзновенные исследования. А жаль! Если бы Мечников сумел до конца довести эксперименты с добрыми микробами, как знать, может, по-другому бы сложилась жизнь на Земле и двуногие животные, населяющие нашу планету, относились друг к другу совсем иначе.

Порядочному человеку проникнуться психологией негодяя и подлеца порой бывает не просто трудно — невозможно. Но именно этим занимался Сергей Михеев с первых дней ареста дочери. Он уже столько лет жил под незримым прессом, что давно привык ко всякого рода неожиданностям. И хотя с таким грузом жить невероятно трудно, постоянно был в состоянии «боевой готовности». Газеты, после женевского процесса, не зря писали, что лучшим защитником на суде был сам Сергей Михеев. Да, ему пришлось изучать право, наблюдать и анализировать работу адвокатов. Он выработал собственную стратегию и собственную тактику защиты, отстаивая свое честное имя и право на свободу.

Понимая, что, в очередной раз, некто из власть имущих снова сводит с ним счеты, Сергей отмел размышления о том, почему, по какой причине, в связи с чем все происходит. Сейчас по большому счету это уже не имело значения. Следовало вновь выработать четкую линию поведения. Причем такую, которая не повредила бы в первую очередь его дочери.

***

Дом Сергея Михеева всегда славился гостеприимством. О хлебосольстве и радушии хозяина по Москве ходили легенды. К нему охотно приходили самые именитые люди страны. За обильным столом сиживали политики и ученые, видные военачальники