– Овца тоже волка о милости пришла просить, но он ее съел. По всему видно, что ты умный человек, грамотный, а говоришь такие наивные вещи. Лучше останься со мной. Я объявил войну Джалал ад-Дину. В крепости Котур находится в заключении внук Узбека Нусрат ад-Дин. Он законный наследник атабека. Мы освободим его и провозгласим владетелем Азербайджана. Сейчас мы двигаемся к Табризу, там соединимся с Бекликом, он тоже мамлюк покойного Узбека.

– Я человек не военный, – осторожно сказал Али. – Будет ли польза вам от меня.

– Ты молодой, сильный мужчина. Что значит, будет ли от тебя польза? Ты не военный, но ты азербайджанец. Кто будет защищать страну, если не ты? Когда мы разобьем его, тебе не придется ни о чем просить.

Возразить Али было нечего.

– Почему же вы двигаетесь к Табризу, а не к Хилату? – спросил Али. – Объявив войну, вы двигаетесь в противоположном от противника направлении?

– Говоришь, что ты не военный, а соображаешь быстро. Ты прав, но это на первый взгляд, тактически, но военная хитрость, стратегия заключается в том, чтобы суметь с малыми силами победить превосходящие силы врага. Зачем нам идти к Хилату, где сосредоточена большая часть его войск? Тем более, что он сидит там из-за своего ослиного упрямства. Нет никакого резона брать этот город. Он ничего не даст Джалал ад-Дину. Грабить там тоже нечего, я слышал, что люди в осажденном городе, скоро друг друга есть начнут от голода. Мы будем угрожать Табризу, столице Азербайджана, городу, где находится его резиденция. Он вынужден будет послать часть войск на защиту города. Мы их разобьем, а затем двинемся к Хилату. Пусть он сидит там. Он увяз в этой осаде, армия, которая так долго осаждает крепость, значительно растеряла свой боевой дух.

– Но, если бы вы ударили в тыл Джалал ад-Дина, а защитники крепости вышли бы и ударили с фронта, шансы на победу были бы велики.

– Нет, определенно у тебя задатки военачальника, – улыбнулся Сункурджа. – Я даже начинаю сомневаться в том, что ты факих. А может, амир был прав и на самом деле ты шпион? Кстати, он советовал мне казнить тебя на всякий случай.

– Он мне тоже понравился, – сказал Али.

Мамлюк расхохотался.

Отряд Сункурджа насчитывал пять тысяч всадников. Али двигался вместе с ним к Табризу, оставив прежнее намеренье, найти Джалал ад-Дина, и подать ему прошение. Али все время находился при мамлюке, который отличил его и приблизил к себе. Каждый вечер Сункурджа приглашал Али в свой шатер на ужин и подолгу беседовал с ним. У мамлюка оказался природный, пытливый ум и свой взгляд на историческую действительность. Ему нельзя было отказать в благородстве, так после смерти Узбека он не стал искать покровительства хорезмшаха, как сделали многие правители областей, чтобы сохранить свое положение. Это было просто сделать – изъявить покорность и поминать в хутбе имя султана. Он выступил в защиту внука Узбека, желая сохранить целостность страны, в то время как Хамуш, родной сын Узбека, явился с повинной ко двору Джалал ад-Дина и сейчас влачил при нем жалкое существование. Сункурджа утверждал, что все благополучие царей зиждется на доблести рабов, которые добывали им власть. Поэтому главным для мамлюков является сам институт власти, а не люди, которые стоят на ее вершине. Он ответил так, когда Али заговорил о том, что его верность и благодарность достойны восхищения.

– Независимость Азербайджана добыл великий Ил-Дэниз, – сказал он, – бывший кипчакский раб. Беда в том, что эта династия выродилась. Узбек – худший из братьев, но выбирать не из кого. Его сын, глухонемой Хамуш ожидает милостыню при дворе Джалал ад-Дина. Хамушу, правда, к этому не привыкать. До этого он изъявил покорность монголам при осаде Нахичевана во время их первого рейда в Азербайджан. [137] Монголы тогда выдали ему тамгу и деревянную пайцзу. Джалал ад-Дин недавно женился на жене Хамуша, видимо, он решил камня на камне не оставить от чести Узбека. Поэтому мы посадим на трон его внука.

– А почему вы не сядете на трон сами? – спросил как-то Али.

– Это хороший вопрос, – сказал Сункурджа. – Действительно, почему бы мне самому не стать правителем Азербайджана. У меня такие же права на престол, как у сыновей Джахан-Пахлавана. Ходят разговоры о том, что мамлюки узурпировали власть, ущемляют права законных наследников. Те люди, которые распускают эти слухи, забывают при этом, что в начале династии стоит либо раб, как в случае с Ил-Денизом, или Ануш-Тегином, предком Джалал ад-Дина, или обыкновенный человек, который в силу своих личных качеств стал царем. Но почему его потомки должны наследовать страну? Джахан-Пахлаван был воином, а Узбек пьяницей.

– Почему же ты этого не делаешь?

Мамлюк развел руками.

– Потому что я, Беклик, Садиди, Ак-Куш, мы, мамлюки, помним добро, оказанное нам Джахан-Пахлаваном. И нас устраивало положение вещей. Откровенно говоря, власть атабеков последние двадцать лет просто видимость. Но то, что я могу объяснить тебе, умному человеку, я не могу объяснить народу. Они, как стадо идут за козлом, но не идут за бараном. Будь он лучший среди них, нет, им подавай козла.

В словах мамлюка, которые Али поначалу воспринимал с иронией и недоверием, была определенная логика. Это было что-то похожее на демос – устройство общества, существовавшего в Древней Греции, о котором ему со слов грека-философа рассказывал Егорка. Но существенной разницей было то, что в Греции выбирали достойного, а в Азербайджане власть захватывал сильнейший. В этом был какой-то смысл. Люди, выбиравшие себе тирана, стратега или как он там еще назывался, вполне могли ошибаться, как они могли ошибаться, приговорив философа Сократа к смертной казни. Но человек, которому под силу было взять власть, безусловно, обладал качествами лидера.

Войско Сункурджа стало лагерем в окрестностях Табриза. Здесь к ним присоединились другие мамлюки Узбека – Беклик и Ак-Куш. Узнав об этом, Джалал ад-Дин направил к ним войско во главе со своим мамлюком Куш-Темиром.

Хаджиб Али стал врагом Джалал ад-Дина еще до того, как увез его жену Малику-Хатун. При первой осаде Хилата султаном, его защитой руководил именно хаджиб Али. Хорезмийцам тогда удалось ворваться в предместья Хилата и продвинуться до рынка Сук ад-Дакик, но вскоре они были отброшены за пределы города. Джалал ад-Дин осадил город, но тут пришла весть о нападении туркмен племени Йива на Азербайджан, и ему пришлось снять осаду. Когда войско хорезмшаха приблизилось к Хилату, в ставку султана прибыл посол, тюрок преклонного возраста. Он заявил, что Айбек, наместник города, по приказу Малика Ашрафа арестовал хаджиба Али, только потому, что тот был непочтителен к султану и в своей дерзости перешел границы дозволенного. Посол был преувеличенно любезен и заискивал перед султаном, чтобы отговорить его от осады города. Но Джалал ад-Дин был уклончив, сказал лишь: «Если ты хочешь, чтобы я был удовлетворен, отправь ко мне хаджиба Али». Уловив надежду в словах султана, посол вернулся в Хилат.

В ответ на требование, хаджиба Али не выдали султану, его убили. Узнав об этом, султан направился к Хилату и установил против города двенадцать катапульт. Однако взять приступом Хилат не удалось. Город находился в осаде уже несколько месяцев, но, несмотря на то, что среди жителей начался голод, защитники крепости держались стойко и капитулировать не собирались.