Собственно, «не узреть» ее было нельзя. Аспидно-черное, без единой искорки или проблеска внутри, идеально круглое пятно разрослось на полнеба, и было отчетливо видно, как течет к ней, наполненный звездами, рукав крутой спирали. Чернота этого жерла была настолько яркой, что, казалось, она испускает свет. Только не белый, а черный. А вокруг надрывно выл ледяной ветер, и этот вой противно и страшно мешался с низким дрожащим и каким-то бесстрастным гулом, исходившим из самой утробы черного жерла.

А под всем этим величественным кошмаром блистало фиолетовое море до самого горизонта.

Зрелище настолько завораживало, что с минуту отряд просто не мог сдвинуться с места.

– Это окончательный п…ц! – крикнул Валерка Стихарь. – Еще немного, и она нас всех сожрет!

– Мы должны успеть! – крикнул ему в ответ Майер. – Окончательный – не значит полный!

Ветер подхватил их слова и унес по назначению. К «Воронке».

И она, будто бы услышала.

И немедленно ответила.

Никто не заметил, откуда именно появилось ЭТО. Не заметили, потому что было оно таким же черным, как и сама «Воронка» и до поры до времени полностью с ней сливалось.

ЭТО словно материализовалось прямо перед ними из воздуха и больше всего напоминало летящую стаю траурных флагов.

Тонкие – в палец – ромбовидные полотнища, изгибаясь и вибрируя, напали бесшумно и неотвратимо. Было их немного. Но одна и даже две пули не останавливали их полет. Нужно было изрешетить черный ромб в сплошную дыру очередью, прежде чем он, подобно осеннему листу с дерева, начинал падать на землю.

Первым погиб рыжий Курт Шнайдер.

Непонятно, что с ним произошло, и почему он среагировал позже всех. Слаженный огонь автоматов уже рвал в клочья черные полотнища, когда Шнайдер, словно во сне, только начал поднимать свой «калашников».

– Стреляй! Стреляй, Курт!! – заорал Валерка Стихарь, краем глаза увидевший лунатические попытки немца применить оружие.

Но было поздно.

Черный флаг проскользнул сквозь плотный автоматный огонь, изогнулся парусом и в долю секунды облепил солдату лицо.

Только что сидела на плечах знакомая рыжая бесшабашная голова, – и вот вместо нее уже шевелится бесформенный и мерзкий кокон цвета печной сажи.

Они ничего не могли сделать. Они не могли даже отступить, потому что «ромбы» наседали со всех сторон и не давали снять пальцы со спусковых крючков. Но гибель Шнайдера их спасла. Когда Курт выпустил из рук автомат и, словно тряпичная кукла, мягко повалился на каменные плиты, большинство «ромбов» тут же кинулись на добивание. Или на пир. В секунду тело солдата покрылось шевелящимся сплошным черным ковром, а немногих зазевавшихся отряд разнес в лоскуты автоматными очередями.

– Боже, – стиснутым голосом произнесла Аня, пятясь к балюстраде. – Они… они его едят!

– Ага, – подтвердил Стихарь, сноровисто перезаряжая оружие. – Черт, два магазина всего осталось…. Сейчас они его доедят и снова за нас примутся.

– Вперед, – мрачно скомандовал Дитц. – Вон лестница.

И снова бег по этажам, плутание в коридорах и залах… Они так и не поняли, что имел в виду Распорядитель, когда говорил, что Замок нельзя разрушить. Потому что Замок разрушался. Прямо на глазах. Из перекрытий, стен и перегородок вываливались целые куски, и дважды им пришлось пользоваться альпинистским тросом, чтобы преодолеть упавшие лестничные пролеты.

Погиб Михаил Малышев, несколько драгоценных секунд удерживая, как Портос, на себе целую падающую стену пятиметровой высоты, пока они бежали к очередному спуску на очередной этаж. А перед тем, как непомерная тяжесть все-таки согнула его, и стена превратилась в могильную плиту, он успел швырнуть товарищам свою Нуль-бомбу, ключ-активатор и почти полный магазин с патронами.

Им некогда было оглядываться и плакать.

Им нужно было, несмотря ни на что, спешить, спешить и спешить.

В дыры и редкие окна они видели, что «Воронка Реальности» становится больше (она теперь доросла до зенита) и на самом деле уже не знали, успевают или нет.

Но времени на отчаяние у них не было тоже.

Последние четыре этажа они преодолели сравнительно быстро. Во-первых, здесь, внизу, практически отсутствовали пока серьезные разрушения, и не нужно было пробиваться сквозь завалы и находить обходные пути. А во-вторых, эти нижние этажи, в отличие от тех, что они уже прошли, были похожи друг на друга, как однояйцевые близнецы.

Больше напоминающие ворота, белые двустворчатые двери распахнулись легко, и Александр Велга, Хельмут Дитц, Валерка Стихарь, Рудольф Майер, Анна Громова и Чарли – все, кто пока еще оставался жив, тяжело дыша, влетели в Главный Зал.

То, что это именно Главный Зал, они поняли сразу. На первом этаже, при всей величине центральной башни, просто не оставалось места ни для какого иного помещения такой же площади. И высоты. Впрочем, ни размеры по длине и ширине, ни высота Главного Зала не произвели на отряд ни малейшего впечатления (видали они залы и побольше). Впечатление на них произвело совершенно другое.

Тишина.

Стоило за ними зарыться створкам дверей, как тут же отряд обрушилась полная тишина.

Пропали, выматывающий нервы гул и дрожь.

Исчез вой и свист ледяного ветра за стенами и окнами.

Только напряженное дыхание пятерых людей и собаки, да стук их сердец, – вот и все звуки, которые теперь они могли слышать.

А потом они увидели кресло и человека в нем.

Вернее, увидели они его сразу, но сначала не сообразили, что это такое, потом слушали тишину и только затем поняли, что на самой середине Главного Зала, в сотне с лишним метров от них стоит кресло. И в этом кресле кто-то неподвижно сидит.

– Мы, оказывается, не первые, – криво усмехнулся Дитц, и голос его прозвучал неожиданно резко и громко.

– Может, это тоже какая-нибудь скульптура? – предположил Майер, перехватывая поудобнее свой МГ.

– Пошли, – зло сказал Велга. – Разберемся. И со скульптурой разберемся, и с этим е…ным Замком, и заодно со всем остальным. Самое время пришло разобраться.

Они шли в ряд, и каждый держал на твердом прицеле неизвестную фигуру. Но с каждым шагом фигура становилась ближе, и уже очень скоро им стало понятно, что они знают, кто это.

– Да это же наш старый знакомец Распорядитель, век Ростова не видать! – первым догадался Валерка Стихарь. – Откуда он здесь взялся?!

Это действительно оказался Распорядитель.

Был он все в том же длинном зеленоватом плаще с короткими рукавами, и вообще, казалось, точно также выглядел, как при их последней встрече на крымском берегу. Те же седые волосы, то же, изборожденное резкими, похожими на шрамы морщинами, цвета обожженного кирпича лицо.