– А вы раздобудете мне еще книг?

– Обязательно.

– Клянетесь?

– Честью джентльмена.

– Давно я не слышал таких слов. – Тейт выбрался из кровати и достал припрятанный под матрасом молоток. – Это нам понадобится.

– Не понимаю.

– Лето было длинное и жаркое. С шестого июня ни одного дождя, только три недели назад прорвало. Русла рек высохли.

– Вы хотите сказать, по ним стало можно передвигаться? Но я думал, решетки мешают продвижению по туннелям больших объектов, а значит, и людей.

– Большинство решеток ржавые. Некоторых вообще нет. Другие заперты. – Он сунул руку в жестянку и достал оттуда невообразимо грязную связку длинных ключей.

– Вы можете ходить под улицами?

– Мог. Теперь снова пошел дождь. Каналы опять наполнились, но пути еще есть.

Он удивительно быстро вышел из каморки, хотя из-за старых травм его тело было как на испорченных шарнирах. Детектив и бездомный, точно два беглеца, заспешили по лестнице – вниз, на мокрую улицу.

Когда они подошли к проволочной изгороди, отделявшей переулок от Балаклава-стрит, Тейт проскользнул в проем и сделал знак Брайанту. Бродяга остановился над крышкой люка – того самого, куда забирался Брюэр Уилтон.

– Помогите мне.

Тейт нащупал в кустах свой железный прут в форме буквы «Т», и вместе они сняли крышку с люка. С тех пор как Брайант заглядывал сюда в прошлый раз, уровень воды повысился. Откуда-то доносился ровный шум.

– Что это за звуки?

– Шлюз Госпел-Оук сбрасывает воду в резервуар Риджент.

– Но Госпел-Оук на расстоянии полумили отсюда.

– А звук доносится до этих мест.

Тейт встал на колени в грязь и заглянул глубоко в отверстие. После минутного поиска он удовлетворенно хмыкнул, убрал молоток и сильно стукнул по какому-то предмету в люке. Последовал скрипучий металлический звук, и течение воды, видимо, ослабло.

– Что вы сделали? – спросил Брайант.

– Это очевидно. Нельзя туда спускаться, когда полно воды. Я направил течение в другую сторону.

– Вы можете это сделать?

– Проще простого. Спускайтесь.

Брайант нерешительно заглянул в шахту. Теперь вода покрывала цементный пол всего на несколько дюймов, но ступеньки в стене были скользкие.

– Хочу вам кое-что показать.

– Боюсь, как бы меня ноги не подвели.

Пожилой детектив неохотно перебрался через край люка и начал спускаться. И вот они уже стояли вместе на обмелевшем бетонном дне, нагнув головы, чтобы не стукнуться о низкий кирпичный потолок. Смрад гнилой капусты и фекалий тут же наполнил ноздри Артура и пропитал его одежду, но под всем этим чувствовался еще один запах, для детектива неожиданный: сырой призвук зеленой воды Темзы. Температура была ниже, чем над уровнем земли. Включив фонарик Мэя, Брайант увидел пар собственного дыхания.

– Смотрите. – В оливковом сумраке Тейт указал на пару овальных отверстий по обеим сторонам канала. Место слияния оказалось более глубоким; вода пенилась в зловонном водовороте встречных течений. – Дамба принца Уэльского. Надо пройти через шесть ворот, прежде чем дойдешь до резервуара. Закрывать их дольше чем на несколько минут нельзя – слишком велико давление воды. Требуется хорошая логика, чтобы запомнить последовательность ворот и уцелеть.

– Должно быть, водное управление знает, как это делается.

– Так и я знаю.

– Хотите, чтобы мы туда спустились?

– Не сегодня и не с таким прогнозом. Понадобится час с лишним, возможно и все два. Нужны водостойкая одежда и маски. В следующий раз, если хотите узнать причину.

– Причину чего? – не понял Артур. – Что вы имеете в виду?

– Причину всех этих бед. Все началось из-за воды.

Брайанту это место казалось самым негостеприимным из всего, что он мог вообразить. Он недоумевал: неужели бродягу не преследовали кошмары, когда он здесь ночевал?

– Идемте, дождь усиливается. Туннель наполняется очень быстро. Вода течет со стороны Хэмпстеда, сквозь глину и кирпич, тысячи галлонов в считаные секунды. Вас унесет, и поминай как звали.

Тейт начал карабкаться наверх. Он с легкостью выбрался из отверстия и протянул Брайанту изуродованную руку. Теперь эти двое были объединены тайной.

Вернувшись в переулок, бродяга извлек засаленный кусок картона и показал его детективу:

– Вам это понадобится.

На картоне была напечатана выцветшая диаграмма, напоминающая карту метро, а поверх нее – надписи шрифтом «Гельветика», который стал популярным во время войны. Вместо линий метро на карте были притоки рек, обозначенные разными цветами и поименованные. Выходит, Тейт обладал планом канализации. Он ткнул черным пальцем в калиброванную толстую линию:

– Флит. Каждая точка – шлюз. Каждая линия – закрытые ворота.

Брайант достал очки для чтения и бросил беглый взгляд на карту:

– Судя по этой карте, вы не можете пройти дальше Риджентс-канала.

– Да, но можно свернуть в сторону и дойти аж до резервуара Йорк-роуд. Летом было хорошо – я мог ходить там, вооружившись нужными ключами. Но теперь надо избегать встречных течений. Как вы сказали, водное управление знает. У них есть оборудование. Но у меня – все ключи.

– Значит, вы проходили этим путем?

– И не только я.

Сквозь изморось детектив недоверчиво всматривался в обветренное лицо бродяги.

– Кто вы? – тихо спросил он.

Губы Тейта на мгновение растянулись в улыбке, но она тут же исчезла с его лица.

– Я никто, – грустно прошептал он.

– Похоже, наш убийца использует подземные туннели, – пояснил Брайант, рассеянно укалывая пешеходов спицами своего зонтика, когда они с Мэем лавировали между лужами на Кентиш-Таун-Хай-стрит. – Он проникает в проулок со стороны внутренних садов и спускается в подземный водовод, а тот, в свою очередь, проходит под дорогой и соединен со всеми домами на восточной стороне улицы.

– Но для чего нужны такие сложности?

В этот день Мэй плохо ладил с напарником. Артур становился сердитым и настырным каждый раз, когда имел дело со смертью, которую можно было предотвратить. Они с Джоном провели большую часть пятницы с потрясенными жителями Балаклава-стрит. Теперь они оставили Аарона наедине с его виной в обследованном, опустевшем и дактилоскопированном доме, в отсутствие человека, создавшего этот дом. Жизнь, конечно, продолжается, но те, кто недавно пережил смерть близкого человека, обычно видят жестокость повсюду… Брайант испытывал досаду, сознавая, что к происходящему на Балаклава-стрит следовало изначально отнестись со всей серьезностью, и стыд из-за того, что они мало чего добились. Впервые за весь период расследования он выразил какие-то другие чувства, кроме дьявольского энтузиазма. Он собирался мстить – работать больше, чем когда-либо, не обращая внимания на возраст и болезни. Для Джона это означало, что теперь с напарника нельзя спускать глаз.