об этом, мигом Мейбл замуж спихнул, дескать, она давно помолвлена была, только тайно, – продолжил призрак. – Ну да никто не поверил… Вообще-то все думали, ее за Клариджеса отдадут, тот по ней сох прямо, да он, как назло, уехал на полгода по делам каким-то. Вот…

– А с Эддерли-то что случилось? – не выдержал я.

– Так это еще до свадьбы! – спохватился Хоггарт. – Убили его.

– А почему решили, что это именно мой отец?

– Н-ну… – заюлил призрак. – Может, и не он, конечно… Да только кто ж еще мог Джона на дуэль вызвать? Ну, за то, что имя сестры порочил и всякое такое…

– Гхм… – произнес я. – А как пришли к выводу, что это именно дуэль?

– Ну так застрелили же его! – поразился моей непонятливости Хоггарт. – Из пистолета. Это я точно знаю, слышал, как тогдашний доктор кому-то об этом говорил, мол, не несчастный случай это, нечего на охотников валить, не ружейная пуля! Да и на кого тут охотиться, на мышей разве что… Вот! Пистолет у Эддерли в руке был зажат, но что это не самоубийство – тоже ясно, какой дурак будет стреляться в правое легкое? Тем более и второй пистолет потом нашли, точно такой же… Тогда кто-то и сказал, мол, дуэльные это…

– И что было дальше? – поинтересовался я.

– А ничего, говорю же, – огорошил призрак. – Дело замяли как-то. Наверно, дед ваш хорошего отступного семейке Эддерли отвалил… А папаша твой тоже не промах оказался! Сам-то уж женат был, карьера там… Так вину он на Эдварда спихнул!

– На Эдварда?! – поразился я. – Погодите, какого Эдварда?..

– Да он тут был сегодня, – сказал Хоггарт. – Ну он тебе каким-то дальним родственником приходится, а тогда ошивался всегда поблизости. С Мейбл очень дружил, папашу твоего уважал, а тот его взял да подставил! – Тут он помолчал и добавил: – Кое-кто еще поговаривал, что это он сам на себя вину взял, но я в такое никогда не поверю! Просто твой дед с папашей ушлые были, подмазали кого надо, и готово: сами в белом, а парень… – Он махнул рукой.

– А что Эдвард? – поинтересовался я.

– Не знаю, сегодня впервые за столько лет его увидел, – ответил Хоггарт. – Но, вишь, не пропал!

– Но слухи-то ходили?

– А как же! Говорили, его за границу отправили, чтоб тут не отсвечивал, с наказом не возвращаться, пока все не забудется. Да только люди все-о-о помнят! – противным голосом протянул он.

– Ясно. Ну что ж, благодарю за экскурс в историю, – кивнул я и выпустил Хоггарта. Мне очень хотелось вытереть руку о пиджак.

– Э, э, ты куда! – окликнул меня призрак. – Я тебе еще чего-нибудь расскажу! Стой!..

– Спокойной ночи, – ответил я и пошел к машине.

– Ну ты это… – сказал позади Хоггарт. – Заходи, если что… А то я тут со скуки одичал уже!

– А что, кроме меня, вас никто больше не видит? – обернулся я. Любопытство пересилило мою неприязнь к этому типу.

– Еще одна тетка есть, – сказал он. – Только она почти всегда под мухой, а потому думает, что я ей мерещусь. Народ уж смеется, мол, Бетси опять до Хоггарта нализалась! Хотя я и так не стал бы со всякой деревенщиной разговаривать…

– Ну что ж, может быть, я еще как-нибудь загляну, – кивнул я. Чем черт не шутит, вдруг придется раскапывать еще какую-нибудь замшелую историю? Хоггарт может и пригодиться… главное, не забыть прихватить Конно-идею! А что он мне противен – перетерплю. Наверно, полицейские тоже не пылают ко всем своим информаторам любовью! – А теперь мне пора.

– Ну, бывай! – явно обрадовался призрак и растворился, а я отправился домой.

Мне очень хотелось побеседовать по душам с дядей Эдвардом из Австралии. Жаль, с этим придется подождать до утра…

Впрочем, кое-что я мог сделать и вечером.

Вернувшись домой, я отмахнулся от Ларримера, который вдруг решил проявить неуместную заботливость и настойчиво интересовался моим самочувствием (видимо, моя прогулка на ночь глядя с кактусом в обнимку действительно заставила его усомниться в моем душевном здравии), и заперся в кабинете.

Едва я успел вынуть из тайника свое сокровище, как встревоженный дворецкий поскребся под дверью:

– Сэр, быть может, принести вам сандвичей?

– Нет, Ларример, ничего не нужно, ложитесь спать! – поспешил я отказаться. Хватит с меня лекций о недопустимых для джентльмена занятиях!

Ларример еще немного повздыхал, но перечить не посмел. Несколько тяжелых театральных вздохов, шаркающие шаги, и наконец тишина…

Я сидел в кресле, постукивая пальцами по подлокотнику, и пытался определиться, что бы это все значило. Я рассчитывал, как обычно, внести в те давние события полную ясность, но… пожалуй, кое-что и впрямь прояснилось, однако этого все же было мало. Понятно только, что Эддерли убили не из ревности или мести, а уж тем более не из расчета. Но что именно тогда произошло? Тут имелось несколько вариантов, и каждый из них представлялся вполне вероятным. Выбирай любой: дружеская помощь, подарок, жертва… Возможно, дядя Эдвард обменял собственную свободу на счастье родных? Хоггарт говорил, что дядя был очень дружен с тетей Мейбл. Мог он вступиться за ее честь, ведь так? Либо же он великодушно прикрыл истинного виновника – своего друга и моего отца. А может, его попросту принесли в жертву интересам семьи!

Я машинально отпил еще своего любимого напитка, потер лоб и понял, что окончательно запутался. Вообразить отца в роли убийцы, тем более – убийцы, свалившего свою вину на другого… Нет, нелепо, невероятно! Однако я не так давно понял, сколь мало знаю о своих родных, взять ту же тетушку Мейбл, в последнее время неустанно меня удивляющую. А что я, в сущности, знал о своем отце?

Нет, так я совсем собьюсь! Пожалуй, лучше лечь спать, а утром поразмыслить на свежую голову. В конце концов, события эти произошли достаточно давно, чтобы еще день-два имели хоть какое-то значение…

Приняв это решение, я с некоторым трудом добрался до спальни (надо же, я и не думал, что настолько устал!), разделся и провалился в сон.

Снился мне Джон Эддерли (я никогда его не видел, однако, как часто бывает во сне, откуда-то знал наверняка, что это именно он), почему-то привязанный за руки и ноги к жерди над костром. На бедолаге уже потихоньку начинала тлеть одежда, и он без остановки вопил, точнее, пытался – из распахнутого в ужасе рта не вырывалось ни звука. А рядом спорили мой отец, еще совсем молодой, и юный дядя Эдвард – совсем такие, как на той фотографии.

– Он мой! – кричал отец, тыкая внушительной вилкой в упитанный филей Эддерли. – Мейбл – моя сестра!

– Нет, мой! – не