я справился. Потом, по отработанной схеме создаю балку от опоры до опоры. Расширяю эту балку в плиту шириной два метра, наваливаю на неё щебень и, превратив его в бетон, получаем мост арочной формы. Ширина в два метра на этой тропе избыточна, но перил у моста нет, а я не хочу, чтобы кто-то свалился с моста. Переходим мост, подправляю участок тропы, и движемся дальше.

Примерно в середине пути тропа огибала скальный выступ и опускалась по склону так, что до леса на дне долины оставалось около километра, но дальше по склону шёл овраг, по дну которого протекал ручей. Видимо этот ручей протекал не только в сезон дождей, так как по обе стороны оврага вдоль него по склону поднимались кусты и чахлые деревца. Получалось, что эдакий язык леса залез высоко на склон. От леса внизу этот язык поднимался вверх по склону метров на восемьсот, и от его края до тропы оставалось всего метров триста. Овраг с ручьём пересекал тропу, когда она начинала подниматься от скалы вверх по склону, там нужно было строить мост. Потому наш отряд остановился в нижней точке тропы, рассматривая лес внизу и кипящую там жизнь. В этот момент из этого языка леса выбрались две пантеры, наподобие тех, что от нас отогнала Мрау в прошлый раз. Те же или нет, это не важно, важно, что им захотелось закусить нами и нашими лошадьми. Приказал удерживать лошадей, не допуская паники среди них. Лейтенант и эльф по прозвищу Лес взяли арбалеты и вышли на край тропы. Я встал рядом. Два выстрела, и оба болта проходят мимо, точнее пантеры спокойно уклоняются от болтов.

— Они ментально чувствительные, они знают, в какой момент и куда вы стреляете.

От моих метательных снарядов они тоже уклонялись, успевая за мгновение до выстрела изменить положение тела.

— А если так, — это Лес, — лейтенант, тебе не надо в неё стрелять просто прицелься и сопровождай.

Сам Лес встал спиной к приближающимся пантерам и смотрел, как лейтенант ведёт прицел. Вдруг он ударил по пальцу лейтенанта на спусковом крючке. Арбалет выстрелил, лейтенант вздрогнул от неожиданности, а болт впился в плечо ближнего зверя. Пантера извернулась, пытаясь достать болт зубами, и покатилась вниз по склону. Со второй пантерой так не получилось. То ли лейтенант постоянно ждал выстрела, и пантера чувствовала это, то ли она была такой умной, но она постоянно перемещалась, приближаясь к нам зигзагами. До неё уже оставалось метров пятьдесят. Бойцы с трудом удерживали коней от панического бегства. Только Ужас и ещё два жеребца вышли на край тропы и приготовились к битве. Тогда я сосредоточился на камне, к которому она приближалась, собираясь его, камень, утопить в зыбучем песке. И когда лапы зверя появились рядом с камнем, я скомандовал: «Зыбун», — и вся поверхность вокруг камня превратилась в яму диаметром более пяти метров и глубиной до трёх метров, заполненную мелкой пылью. Камень и пантера исчезли в глубине ямы. Но поскольку яма была сформирована на крутом склоне, эта пыль, как вода широким потоком потекла вниз, вместе с ней из ямы вывалился зверь, который чихая и кашляя, катился вниз по склону. Тут его и догнали арбалетные болты воинов и пара моих стрелок. Зверь судорожно забился и, докатившись до дна долины, затих на кромке кустарника. Первый зверь к этому времени скрылся в кустарнике оврага.

Мы, успокоив коней, двинулись дальше, мне предстояло строительство моста через овраг.

Если внизу, по кромке леса наш путь в прошлый раз был длиной километра четыре, то на высоте по склону он шёл по гораздо большей дуге и составил километров семь или восемь. Преодолели мы его за шесть часов. Если бы не задержки с мостами и прочим, была бы просто прогулка на природе, правда штаны чуть не испачкали от встречи с магически изменёнными хищниками. Да и природа весьма суровая, холодно и сыро, пару раз начинался мелкий дождь. Разгонять облака и тучи я теоретически умею, делал амулет для графини де Лафер, а мой внутренний биокомпьютер всё помнит. Но на это нужно огромное количество энергии, а у нас впереди, возможно, война и энергия очень понадобиться.

Так же как и на том конце тропы, последние несколько десятков метров древнего сооружения были разрушены каменным оползнем. Восстановил их и тропа вышла на перевал. Снова дроблю обломки и превращаю их в ровную дорогу. Опять же не везде, а только там, где иначе почти невозможно пройти. Вот и перевал позади, вышли на склон, и я дал команду высматривать место для ночлега. Нашли ручей. Я рунами «Таншея» и «Бетон» сформировал плоскую горизонтальную площадку, а склон над ней укрепил от оползня. Снял упряжь с коней и сел на седло, привалившись к камню. Очнулся от того, что меня тихонько трясли за плечо. Открыл глаза и получил в руки кружку наваристого бульона и кусок хлеба. Поел, достал один шатёр, лейтенант сказал, что второго не надо, и тяжело поднялся. Как бы ты не устал, обиходить коня — это святое. О боже, их же два! Как забрался в шатёр и как уснул, уже не помню.

Утром проснулся плохо отдохнувший, но мне нельзя расслабляться, вышел из шатра, протянул руки к солнцу, которое собиралось выглянуть из-за горы, поприветствовал новый день и начал свой обычный разминочный комплекс. Минут через двадцать из шатра выполз лейтенант и с недоумением уставился на меня. Когда до него дошло, что барон делает утреннюю разминку, а рядовые в это время спят, у гнома чуть не случился инфаркт. Его рык был подобен рёву мотоцикла без глушителя. Здесь мотоциклов нет, но я то помню!

Через час, взбодрённые и позавтракавшие мы двинулись вниз по склону. А через несколько часов мы были в Трёхречье. Здесь состоялась эпическая встреча старшего и младшего братьев ан Тур, правда братья они не родные, а троюродные по женской линии. Но для гномов это совершенно ничего не значит, для них родственные связи, это очень важно. Троюродные братья никак не завязаны на общее наследство, но родственниками быть не перестают, и уважение к старшему родственнику у них в крови. Оказывается, младший брат много лет назад удрал из дома, чтобы мир посмотреть, а так как деньги быстро кончились, он оказался в армии, а потом в Гвардии. Старший брат всё пытался дать хорошего тумака младшему,