Оказалось, у хитрого рикши все было просчитано. Он специально привез Николаса к дороге, по которой почитатели шли посмотреть на медитацию их гуру, которая должна была вот-вот начаться. А вот его собственный сын терпеливо дожидался такого случая на углу и на окрик отца немедленно поспешил к ним.

— Мой сын Джави, — гордо сообщил рикша, — красавец, весь в жену пошел. Она у меня чудо как хороша, только мы с ней на разных языках говорим. Она на траминском диалекте, а я на пешту. И так все двадцать лет, что вместе живем. (Николас так и не понял, шутит рикша или говорит серьезно.) Зато дети оба языка знают. Джави — моя гордость. Ему уже четырнадцать лет. Он тебе и проводником и слугой хорошим будет. За пару серебрушек.

Рикша, глядя чуть в сторону, протянул руку ладонью вверх. Николас с сомнением оглядел щуплую фигурку мальчика. Выглядел тот лет на десять. Хотя, если ребенка плохо кормить, большим он и не вырастет… Такому лучше бы в больнице полежать, а не сумки таскать. Хотя… альтернативы-то все равно нет. И две серебрушки, это цена за что? За день его работы? Жирно будет. За весь срок? Или папаша сына вообще за эти деньги продать пытается? Больше похоже на последнее…

Скорчил брезгливую гримасу и кинул рикше золотой. Тот монету, похоже, не просто за щеку сунул, а проглотил для надежности, после чего резко с ними попрощался и, не садясь на свой велосипед, потащил его за собой прочь отсюда почти бегом.

Джави бодро вскинул лямку сумки хозяина на плечо и попытался встать по стойке «смирно». Качало его при этом основательно. Перейдя на магическое зрение, Николас подкачал ему немного жизненных сил, потом мысленно плюнул и подхватил сумку телекинезом, уменьшив ее вес раз в десять.

— Ладно, веди пока к местной гостинице.

До места пробирались краешком большой, набитой народом площади. С противоположной стороны она была ограничена решеткой из посеребренных прутьев с золочеными остриями. Впрочем, вполне возможно, прутья и впрямь были из благородных металлов, Сатьи-Саи любил роскошь. Хотя маловероятно. Бессмысленных трат он тоже не любил. Почитателям (а особенно почитательницам) во время индивидуальных аудиенций, которые на западный манер он почему-то называл «интервью», он охотно дарил золотые кольца, честно предупреждая, что при попытке продать или передарить его подарок кому-либо другому золото в нем превратится в медь, а драгоценный камень — в стекло. И ведь не врал, что характерно…

Сейчас взоры всех собравшихся на площади были обращены к упомянутой решетке. За ней находился небольшой сад, посредине которого стояло небольшое возвышение, прикрытое балдахином. Там неподвижно сидел толстый пожилой человек с большой черной бородой и еще большей копной черных же волос. И борода и шевелюра были в мелких завитках, образуя большой меховой шар с проплешиной спереди для глаз и носа. Одет он был в нечто темно-фиолетовое, свободного покроя, похоже, из бархата, но что это — халат, мантия, ряса или просто балахон — разглядеть издалека было невозможно. Это и был гуру.

К Николасу пристроился какой-то одетый по западной моде человек с горящими бегающими глазками.

— Рад приветствовать здесь земляка! — заговорил он по-галлодийски.

— И вам доброй ночи, — вежливо ответил ему на том же языке Николас. — Только я вообще-то из Дэнляндии.

Но незнакомцу было явно наплевать, откуда именно.

— Значит, соседи! А почему вы сказали «доброй ночи»? Ведь сейчас полдень.

— О, я очень ленив, — гордо сообщил молодой человек. — Зачем вспоминать, какое сейчас время суток? Тем более что когда ведешь светский образ жизни, спишь преимущественно в светлое время суток. Так что я и мои друзья уже давно приветствуем друг друга именно так. А на что смотрят все эти граждане? Ути-Баба ведь даже не шевелится?

— О, даже присутствие рядом с местом, где медитирует столь великий человек, дает очень много. Вы чувствуете, как космические лучи буквально пронизывают весь ваш позвоночный столб? — Глаза незнакомца полыхнули особенно ярко, а Николас мысленно пожалел, что не активировал амулет отвода глаз. Похоже, в этой толпе почти все были фанатиками, а не туристами, как он первоначально подумал.

— Возможно, а я думал, что спина ноет просто с дороги, — пробормотал он. — Извините, но я хотел бы сначала посетить гостиницу.

Однако странный галлодиец увязался за ним следом, по дороге жалуясь на окружающих святого человека гнусных мздоимцев и на тяжелую жизнь паломников. Мол, гостиница для паломников бесплатная, но в ней даже белья не дают, все самим покупать приходится. Теперь глаза у него уже не столько пылали, сколько бегали. Это уже была более знакомая ситуация. После секундного колебания Николас решил для первого раза быть щедрым. Брезгливо выпятив губу, он выцедил из кошелька пяток серебрушек и вручил их «земляку».

— Надеюсь, простыни здесь не из парчи делают? — спросил он.

Незнакомец счел вопрос риторическим, но сразу же сослался на многочисленные дела, которые вынуждают его покинуть земляка. Но он обязательно посетит его в гостинице.

«Ну и место, — мрачно думал Николас, — здесь даже попрошайки — фанатики. Как это у этого гуру так получилось? Ведь никакой магии!»

Гостиница Николасу не понравилась. Собственно, после встречи со странным господином ничего хорошего он и не ждал. Но реальность даже эти ожидания превзошла. Точнее, по уровню сервиса даже до них недотянула. Гостиница оказалась трехэтажным бетонным зданием, разделенным на клетки-пеналы размером с купе поезда. В стене — небольшое окно. И все. Ни занавесок, ни мебели, ни даже «удобств» на этаже. Вообще ничего! Зато бесплатно. Хотя это еще как посмотреть. Селящиеся здесь паломники обязаны были несколько часов в день отрабатывать на уборке территории. Или в садах. Или еще куда пошлют. В общем, являли собой бесплатную рабочую силу, которая даже кормилась за собственный счет.

— Сразу сказать, что здесь жить нельзя, ты не мог? — обратился Николас к Джави. Но сменил гнев на милость. — Впрочем, на это было интересно посмотреть в познавательных целях. Веди меня теперь туда, где нормальные люди с Запада живут! И давай по дороге где-нибудь поедим.

Последнее пожелание он добавил, скорее, из жалости. Сам он тоже утром ничего не ел, только чашечку чая на дорогу выпил. После чего аппетит у него пропал. Чай в местном понимании оказался весьма странным напитком. Чайные листья довольно долго кипятят в молоке, потом добавляют сахару и, похоже, масла. Хотя, возможно, это молоко таким жирным было. Получается довольно густая сладкая жидкость цвета молочного шоколада. Подается в чашках, размером и формой напоминающих скорлупу куриного яйца. Вкус — «специфический». Корову, судя по запаху, перед дойкой не моют. Или рацион у нее такой, что молоко пахнет явно не сливками…

В общем, особого желания поесть Николас не испытывал. Но уж больно голодным и заморенным его проводник выглядел. А раз Джави его папаша к нему вроде как в слуги пристроил, то хозяину его и кормить.

Зашли в странное заведение, расположенное сразу за кварталом резиденции. Наверное, ресторан; по крайней мере, кто-то к нему подошел заказ принять. Николаса посадили одного за столик в прикрытой тентом части «зала», где даже пол был какими-то плитками выложен. Джави уселся за длинный стол под открытым небом. Попросив накормить его слугу, Николас не стал изучать меню (все равно читать по-местному не умеет), а попросил подать полный обед из местных «фирменных» блюд, но с учетом того, что он слишком острое не любит.