Ребенок появился на день позже срока, спрогнозированного французским профессором, и роды прошли очень легко. Настя, настроившаяся на многочасовые мучения, была даже немного разочарована. Она взяла сына на руки и первым делом подумала: мальчик никогда не узнает отца и сестру... Нет, она должна перестать мучить себя воспоминаниями!

Княгиня была готова посвятить свою жизнь воспитанию Игорька и оскорбилась до глубины души, когда Настя наняла няньку. Вилла превратилась в детский рай: молодая мать хотела, чтобы ее ребенок ни в чем не знал отказа.

Рассматривая старые фотографии Игоря, Настя поразилась тому, что сын так похож на отца.

– Будем только надеяться, что он не облысеет полностью, как Басалыго, годам к двадцати пяти, – вздохнула Княгиня.

Она уже смирилась с присутствием няньки и даже наладила с ней контакт. Себя Елена Павловна видела в роли бабки и громогласно заявляла, что Игорька надо с пеленок учить не французскому, английскому и испанскому, а русскому мату.

– Ребенок не должен забывать о своих корнях! – твердила Княгиня.

Когда Игорьку исполнилось полгода, Настя получила открытку от Остоженского. Тот поздравлял вдову своего «лучшего друга Игоря» с рождением сына и набивался в крестные. Настя разорвала открытку в клочья, но еще долго не могла успокоиться и вздрагивала каждый раз, когда горничная приносила свежую почту. Понятно, дядя Глеб просто дал ей понять, что следит за ней, что в курсе ее жизни, что она у него на крючке...

* * *

Первый день рождения Игорька отпраздновали в тесном семейном кругу: Настя, Елена Павловна и прибывшая из России Ринара, которая привезла последние новости и сплетни. Анастасия внимательно следила за событиями на родине и знала, что дядя Глеб и его сын Максим рьяно прибирают к рукам предприятия некоторых опальных олигархов.

Как-то Настя прогуливалась с Игорьком, спавшим в коляске, по Английской набережной в Ницце. Жизнь на Лазурном Берегу была счастливой, спокойной, размеренной, но женщина давно ощущала: ей чего-то не хватает. Ее тянуло в Россию, хотя бы на пару дней, чтобы побывать на могилах родителей и Игоря с Машенькой. Однако она боялась оставить Игорька во Франции, а взять сына с собой не решалась: кто знает, на что способен дядя Глеб.

Настя присела на скамейку, вынула последний номер «Комсомольской правды», развернула – и увидела огромную фотографию Максима и Вероники Остоженских, дававших прием в своем подмосковном особняке. Собрались сливки столичного общества, но хозяйская пара затмевала всех: надменная красавица Вероника и улыбающийся Максим, который считался одним из самых успешных бизнесменов страны. На одной из фотографий можно было лицезреть и генерал-лейтенанта в отставке Остоженского: в смокинге, под руку с какой-то девицей, а рядом – знаменитый оскароносный режиссер Софроницкий, дядя Вероники, со своей экстравагантной супругой.

– Занимательные новости, не так ли? – услышала Настя русскую фразу и подняла голову. Перед ней стояла элегантная пожилая дама в сиреневом брючном костюме, в огромных очках и большой шляпе. – Какой у вас очаровательный сынок! – продолжила незнакомка и склонилась над коляской с Игорьком. – И как похож на отца!

Настя инстинктивно потянула к себе коляску и произнесла:

– Простите, но нам пора!

Откуда женщина знает ее? Значит, она в курсе, что Игорек – сын Басалыго?

– Я знала вашего покойного мужа, – произнесла дама. – И, скажу честно, какое-то время мы были близки. Вообще-то Игорь именно мне обязан знанием сексуальных премудростей. Еще бы, ему не было тогда и двадцати, а мне... Гм, впрочем, не так уж и важно!

Дама опустилась на скамейку. Настя окинула незнакомку пристальным взором. Нет, на шпионку Остоженского она не похожа.

– Ах, забыла представиться, меня зовут Ираида Георгиевна Штокберг. Впрочем, в последнее время я забываю так много! Что ж, придется смириться, болезнь Альцгеймера, знаете ли...

Ираида Георгиевна взяла газету, пролистала ее и сказала:

– Я ведь знаю, что знакома с этим субъектом, но никак не могу вспомнить его имени. Вы не подскажете?

Настя взглянула на фотографию, в которую упирался холеный, украшенный перстнем с огромным продолговатым изумрудом палец госпожи Штокберг.

– Это Максим Остоженский, – проронила Анастасия. – Прошу прощения, но мне пора.

– Как жаль! – вздохнула дама. – А я думала, что вас, быть может, заинтересует мое предложение...

Настя с любопытством посмотрела на Ираиду Георгиевну и спросила:

– Что вы имеете в виду? Должна сразу сказать: я не веду светскую жизнь и не посещаю приемы и званые ужины...

– О, мое предложение совершенно иного рода! – ответила Штокберг и взмахнула рукой, на которой сверкнули драгоценные перстни. – Я, уважаемая Анастасия Всеволодовна, хотела предложить вам оружие, при помощи которого вы могли бы нанести удар, возможно, смертельный, нашему общему врагу – Глебушке Остоженскому.

Настя ошеломленно уставилась на даму, а та, поднявшись со скамьи, протянула визитную карточку затейливой формы.

– Если проявите интерес, то жду вас завтра в шесть вечера в Монте-Карло. Там у меня небольшой домик. Думаю, нам есть о чем поговорить. В конце концов, Глебушка забрал у вас и у меня то, что мы любили более всего, – мужей и детей!

Ираида Георгиевна Штокберг, попрощавшись, прошествовала к длиннющему белому «Линкольну». Пожилой шофер в униформе распахнул перед ней дверь, Ираида Георгиевна с неподражаемой грацией уселась на заднее сиденье. Тонированное окно пошло вниз, и Настя услышала голос госпожи Штокберг:

– Если будете решать, какое вино, красное или белое, захватить, то возьмите лучше шампанское. До завтра, милейшая Анастасия Всеволодовна!

* * *

Настя весь день думала о встрече с необычной дамой. Надо же, та открыто заявила, что желает отомстить дяде Глебу, и предложила ей помощь. Все это выглядело чрезвычайно странно, более того – очень сомнительно.

В Интернете нашлось предостаточно информации о семействе Штокберг – по большей части о Михаиле Викентьевиче и его сыне Денисе Михайловиче. Штокберг-старший был влиятельным банкиром, однако некоторое время назад почти все его активы оказались в руках корпорации, принадлежащей Остоженским. Михаил Викентьевич скончался в больнице, а дела перенял его единственный сын. Тот долго сопротивлялся натиску со стороны Остоженских, но потом случилось непоправимое: Денис вместе с женой и двумя детьми погиб в автомобильной катастрофе. И через день банк оказался в руках Максима Остоженского. Ираида Георгиевна уехала за границу.

Настя прекрасно могла понять женщину – если Остоженские забрали у нее все, то делать ей на родине было больше нечего. И она имела в виду не деньги, влияние и власть, а родных и любимых людей, потерю которых ничем нельзя компенсировать и с которой никак нельзя смириться.

Не ставя Елену Павловну в известность, куда именно отправляется, Анастасия на следующий день решила все же нанести визит госпоже Штокберг. Княгиня, узнав, что ее вечером не будет дома, пришла в восторг: