В коридоре было темно, но из одной комнаты просачивался свет – третья по коридору, справа. Я замерла. Запах хлорки, к которому примешивались лимон, крем для обуви и пот, душил меня. Здесь пахло как в лазарете Термонда. Логичное объяснение этому запаху нашлось сразу: все лагеря были частью одной системы. И здесь наверняка использовались те же чистящие средства, которые привозят военные снабженцы. Но этот запах действовал мне на нервы как ничто другое.

Гэв занял свою позицию, опустился на одно колено и прицелился, остальные осторожно продвигались вперед. Из-за той самой открытой двери доносились голоса. Я махнула ребятам идти дальше и сама тоже прижалась к стене, делая медленные шаги вместе с ними, пока Зак не схватил меня за руку и не показал на дверь с надписью «КП». Контрольный пункт. Это и была наша цель.

Мы рассыпались по коридору и присели. Я заглянула в открытую дверь: еще четыре солдата СПП сидели за столом, повесив форменные куртки на спинки своих стульев или бросив на кушетку, смеялись и курили, сдавая карты на шатающемся столике.

Гэв и Гонзо заслонили дверной проем, но я успела заметить, как один из солдат поднял взгляд, потом всмотрелся и метнулся за оружием, но не успел. Синие опрокинули их столик, швырнули СПП в стену и обезвредили их, прежде чем те успели поднять тревогу по рации.

Всего мы вывели из строя девять человек. Нико многократно пересматривал запись, которую сделали Пэт и Томми, пересчитывая разных людей в форме, которые ему встречались. Два инспектора, тринадцать СПП. Всего пятнадцать целей.

Мы с Заком прижались к стене, а я постучала в дверь командного пункта.

– Войдите, – произнес голос. Хорошо, что мы не попытались ворваться туда сразу – дверь была заперта изнутри. Я услышала жужжание и щелчок, и Зак, не теряя ни минуты, толкнул дверь плечом.

Внутри оказались две молодые женщины, обе в черных рубашках и брюках. В комнате была целая стена мониторов, под ней выстроились в ряд компьютеры. На большей части экранов были дети, спящие на двухъярусных койках. Но, когда мы вошли, несколько экранов переключились на коридор, прилежащую территорию и на комнату отдыха. Та, что наблюдала за экранами, уронила на себя кружку кофе, когда заметила, что произошло с охраной. Другая, которая стояла перед какой-то панелью с выключателями и регуляторами, повернулась и, увидев нас, слабо вскрикнула. С помощью своих способностей Зак прижал ее к потолку и продержал так пару секунд, пока я погружалась в память другого инспектора.

Сквозь мое сознание, с грохотом обрушиваясь на меня, текла лавина лиц, звуков, цветов, пейзажей. Я искала важное – информацию о том, как отправляется отчет о статусе и как часто это нужно делать, когда Зак опустил вторую женщину на пол, заткнул ей рот тряпкой и привязал стяжками к трубе вдоль дальней правой стены на безопасном расстоянии от пульта управления.

– Сделано! – крикнул он. – У нас восемь минут. Стираю записи камер.

Нико показал ему, как отмотать запись назад, чтобы запустить по кругу повтор уже записанных изображений, предположив, какие программы здесь используют. Должно быть, он оказался близок к истине, потому что Зак победно вскинул кулак в воздух, справившись с задачей.

– Отпирай комнаты наверху, – сказала я, показав на ближайший компьютер. – Пароль: большая С, большая П, большая П, один, три, девять, три, восемь, восклицательный знак, звездочка. Запомнил?

– Ответ положительный. – И парень передал сообщение остальным членам команды, которые должны были уже подняться наверх. – Отпираю двери.

Из памяти женщины, сидевшей за компьютером, я выудила сообщение, которое она передавала в систему СПП: я хотела, чтобы она передала точно такое же прямо сейчас, а потом еще раз, через два часа. Отступая, я забрала ее воспоминания о том, как входим мы с Заком. Она просто кивнула и вернулась к своему занятию: стоять перед мониторами, глядя на них невидящими глазами, с лицом, пустым как чистый лист бумаги.

– Инспекторы выведены из игры, прием, – сказала я.

«Вас понял, – с облегчением ответил Коул. – Продвигайтесь наверх вместе с остальными».

Зак хлопнул по кнопке рядом с дверью, отпирая ее, и вышел. Я двинулась следом за ним, но тут он отпрыгнул назад, поднял винтовку и прицелился.

– Это я, – послышался знакомый голос. – Это я, не стреляй…

Неверие, оцепенение и шок затопили меня, когда я рассмотрела, кто стоит на другом конце коридора под прицелом винтовки Зака.

Лиам.

– Какого черта, приятель?! – крикнул Зак, в гневе стукнув его кулаком. – Я тебя чуть не пристрелил.

Я не сдвинулась с места. Это было бессмысленно – это был не он, он отправился искать Оливию. Он не мог пойти за нами, он не мог быть настолько глуп, это не Лиам, не Лиам.

Я так пристально смотрела на его лицо, стягивая свою балаклаву, что не сразу заметила рыжеволосую женщину за его спиной: непокорные кудри рассыпались по ее черной рубашке с длинными рукавами. Она была одета в черные джинсы и ботинки, но я не могла различить ее лица, пока она не опустила фотокамеру, которая беспрерывно стрекотала, записывая все вокруг.

– Кто, – услышала я свой собственный тихий, разъяренный голос, – черт побери, кто это?

«Статус? – спросил Коул. – Руби, статус?»

Лиам ответил на мой холодный взгляд таким же.

– Это Элис, из «Рупора».

– Парень, – сказал Зак, качая головой. – Парень, ты сошел с ума…

Элис выглядела совсем молодой. Наверное, ей было лет тридцать, но гладкая кожа и отсутствие макияжа делали ее лет на десять моложе и почти нашей ровесницей. Чуть повыше Лиама, худая, но достаточно сильная, чтобы тащить рюкзак, который на вид был раза в два тяжелее ее самой.

– Приятно познакомиться, – сказала она. – Ух ты, это… невероятно.

Лиам смотрел на меня не в поисках одобрения, а просто ожидая моей реакции. В одно мгновение меня снова подхватила волна адреналина, заставив действовать. Принимать, приспосабливаться, приступать. Я включила передачу, прервав очередной запрос Коула о статусе, и повернулась к лестнице в конце коридора.

– Здесь Лиам, – сказала я ему. – С репортером из «Рупора».

На линии был слышен лишь статический шум. Когда мы поднимались по лестнице, Зак бросил на меня обеспокоенный взгляд, как будто он тоже представлял реакцию Коула на эти слова.

Наконец передатчик ожил:

– Повтори.

Я повторила сказанное еще раз, и мы повернули на следующий лестничный пролет, а затем прошли через дверь, которую ребята зафиксировали в открытом положении. Странный, знакомый запах, который я вдыхала, пока мы поднимались, наконец получил объяснение, когда мы вошли в коридор: солдаты, связанные и с кляпами во рту, были привязаны к той же стене, на которой свежей краской было написано: «Подчинение исправляет отклонения».