– Не лучший аргумент, – пожал плечами Коул, показав рукой на команду, – учитывая, что сегодня все прошло чертовски отлично.

– Он говорит правду, – подтвердила Элис. – Мы никогда бы не попросили его о таком риске, как пересылка файлов через интернет. Он только принес распечатки и только несколько страниц, чтобы доказать свою связь с Лигой. Или как там вы на хрен себя сейчас называете.

Лиам резко выдохнул.

– Мы можем использовать материалы, которые Элис засняла сегодня, и передать ее контактам подборку для публикации, чтобы они ее распространили – информацию, которая содержит важное сообщение. Которая что-то доказывает. Даже хотя бы то, что людям нечего бояться нас, детей. Ты этого не понимаешь. Неважно, сумеем ли мы спасти всех детей, запертых в лагерях, и снести каждую чертову решетку и стену между ними и нами. Если мы не повлияем на то, как люди думают о нас, куда нахрен денутся потом все эти дети?

Коул скрестил руки на груди.

– Пока, Лиам.

Я уже повернулась, собираясь последовать за Коулом в тоннель: у меня голова разрывалась от гнева, который уничтожал последние пятна света в моем сердце, но тут вмешался чей-то голос.

– Если он уйдет, то и я.

Это была Зеленая, девочка, которую я видела несколько ночей назад, та, которая нарисовала полумесяц на шлеме Лиама. Тот момент, когда я спросила, кто это – «она», наконец приобрел смысл. По этому символу Элис узнавала его во время их встреч.

– И по какой причине? – задал вопрос Коул.

– Я прикрывала его. – Она отбросила назад свои темные волосы. – Я знала, что он собирается встретиться с Элис, и никому не сказала.

– И я, – сказала Люси, заламывая руки так, что они покраснели. – Я соврала о припасах, которые он никогда не приносил, и я правда не хочу сражаться, простите.

– Аналогично, – сказала Кайли. – Но прощения не прошу.

– И я, – вклинилась Анна, одна из Зеленых, которая добралась сюда из Лос-Анджелеса. – Это я показала ему, как получить доступ к файлам и скачать их.

Рядом со мной Зак почесал голову и посмотрел в потолок.

– Думаю, я показал ему, как он может, если понадобится, отыскать контакты.

– А я спросил сенатора Круз, как она связалась с кем-то из «Рупора», – добавил еще кто-то из Зеленых. – Так что, думаю, и я пойду?

– И я тоже, потому что…

Коул поднял руку, призывая Сару замолчать.

– Ладно… Боже, Спартак, я понял. Вы меня убедили.

Он посмотрел на меня. Я приподняла плечо, предоставив ему самому решать. В этот момент я не могла доверять своему здравому смыслу, и, по правде говоря, если все они стремились саботировать нашу атаку на Термонд, мне было бы совершенно не жаль, если бы они ушли и поселились где-нибудь в безопасном месте, подальше отсюда, в особенности если Гарри выполнит свое обещание и обеспечит нас обученными солдатами.

– У вас есть один шанс, – сказал им Коул. – Докажите мне, что это работает так, как вы ожидаете, и мы внесем изменения в наш план, но… – Его голос зазвучал резче, когда дети у нас за спиной начали восторженно переговариваться. Я подошла ближе к нему, рассчитывая использовать Коула в качестве щита, прикрывающего меня от правды, которая теперь стала очевидной: большинство из них, если не все, знали, что замышляет Лиам, и никто из них не собирался посвящать в это меня.

«Должно быть, они думали, что ты получаешь по заслугам, – прошептал голос в моей голове, – за то, что держала их в неведении, избавляясь от агентов».

Но разница была в том, что я делала это исключительно чтобы их защитить. Коул был совершенно прав: Лиам прервал тщательно спланированную операцию и ввел неизвестную переменную, и это могло кончится плохо для нас всех, включая детей, которых мы пытались спасти. Новая волна гнева окатила меня.

– Но, – продолжил он, – вы все останетесь здесь и не сможете ни на каких основаниях покидать Ранчо без разрешения. Это касается и тебя, Морковка.

Элис покраснела, услышав прозвище, и непроизвольно коснулась рукой своих рыжих волос.

Коул шагнул к ней и понизил голос. Я знала этот взгляд – то, как он прикрывал глаза, то, как широкая дружелюбная улыбка скрывала его неприязнь. Только его тихий, хриплый голос:

– Если ты выдашь наше местоположение кому-то из «Рупора», я узнаю.

Элис наклонилась к нему, скрестив руки на груди, и вызывающе подняла бровь.

– Нет, не узнаешь. Но в мои планы смерть детей не входит. В отличие от твоих.

– Эй, – предостерегающе окликнула ее я.

Лиам определенно говорил ей что-то обо мне, потому что она наконец отступила.

– Все в порядке, все довольны? Все остыли? – Коул кивнул, и, повинуясь его сигналу, остальные тоже закивали. – Отлично. Давайте вытащим припасы из автобуса и разложим все как надо. Кто-то должен рассказать мне о том, какие рожи были у СПП, когда они вас увидели.

Это сняло напряжение, и Гэв, то и дело разражаясь смехом, рассказал о том, как один из солдат СПП, возможно, обделался (или нет), когда осознал, во что влип. Зу попыталась поймать меня за руку, когда я проходила мимо нее, но, по правде говоря, я просто хотела побыть одна – мне было наплевать, если это ранит ее чувства, мне было наплевать, что она беспокоилась обо мне, и я не хотела делать вид, что довольна этим результатом. Распыляться значит терять время. Это означало, что будет еще больше погибших детей, которых я не успею спасти.

Я хотела спросить у Нико, нет ли у него каких-то новостей о Кейт и о том, не проявились ли Вайда и Толстяк. Еще я хотела хорошенько обдумать, как попасть обратно в Термонд.

Я избавилась от избытка энергии, пробежавшись по тоннелю от гаража до Ранчо. Недовольство и разочарование рассеивались с каждым ударом ботинок по бетону. Я быстро прошла через кухню, мимо мисочек с макаронами и сушками, которые дети из Оазиса прихватили по пути, чтобы съесть в большой комнате. И тут я, наконец, услышала, как он окликает меня по имени.

Я не замедлила шаг, не позволяя себе смягчить броню гнева, которая окружала меня. Лиам бежал, пытаясь догнать меня.

– Руби! Я хочу поговорить с тобой!

– Поверь мне, – ответила я, – не хочешь.

Я продолжала бежать по коридору, но тут он схватил меня за руку и развернул лицом к себе. Я уставилась на него, стараясь не обращать внимания на напряжение, на щетину на щеках и подбородке, и видела, какие яркие у него глаза, на мгновение мое тело застыло в растерянности, разрываясь между стремлением – поцеловать его или убить.

Я высвободила руку и толкнула дверь, ведущую на лестницу.

– Ты злишься, потому, что я не сказал тебе, или потому, что понимаешь, что я прав? – потребовал ответа Лиам. – Похоже, что причина и в том, и в другом.