Он протянул руку куда-то за спину, словно потянулся за рукоятью меча. На самом деле его рука протянулась далеко за пределы этого мира, насколько далеко, никто не мог отследить, и через миг в руке у бога, плескался огонь. Нет, Огонь! Даже вид которого, почему-то вызывал ужас.

— Это, Первозданный Огонь, — объяснил пришлый бог. — Его совсем немного осталось после создания мира, но для тебя Оскол, Мы выделили эту каплю.

Даже старший бог Руткемора не посмел ничего возразить, обладателю такого огня. Что уж тут говорить о Гартоше, у которого имелось сейчас одно желание, оказаться как можно дальше, от этого мира, и от этого огня. Но он прекрасно понимал, никто его не выпустит отсюда.

У бога хватило силы снова впечатать Оскола в трон так, что он не мог пошевелиться. Он только с ужасом мог наблюдать, как враг стряхивает на трон, всё разрастающееся пламя. Боль пришла не сразу, словно дав жертве почувствовать весь тот неотвратимый ужас, который сейчас наступал. А потом Гартош закричал. Закричал так, как не кричал никогда. И кричал он не только от боли, которая перевешивала всю боль, испытываемую до этого момента. Кричал он от понимания того, что это последние моменты его жизни. И что это, всё разрастающееся пламя, последнее, что он видит в жизни.

Атраты выбросили всю энергию, которая в них ещё оставалась, пытаясь защитить носителя и себя, и взрыв от этого произошел знатный, но он не смог остановить огонь. Огонь плавил металл, сжигал плоть, испарял кристаллы.

Через миг кричать было некому. Посреди выжженного островка, на оплавленном куске металла, который раньше был золотым троном Корвина, дымилось, обожженное до костей тело того, кто раньше был Гартошем Осколом. Тело буквально вплавилось в трон, и становилось не совсем понятным, почему оно не выгорело, не испарилось вовсе.

Бог по воде подошел к своему дымящемуся противнику. Выжженные глазницы, обнаженные зубы, и кости черепа. А ещё сожженные до костей кисти обеих рук — Гартош пытался прикрыться ними от всепоглощающего огня.

— Вот так-то, малыш, — тихо, и даже немного с сожалением произнес Посланник. И вдруг он удивленно вскинул брови. — Надо же! Жив, до сих пор! Живучая порода. Сколько же раз тебя нужно убить? — И сам себе ответил. — Столько, сколько нужно.

Посланник потянулся за мечом, следовало завершить начатое. Но не успел он его поднять, как откуда-то, так же из-за неведомых пределов этого мира, в грудь ему ударила ветвистая, лохматая темно-серая молния. Бог на миг застыл, неверяще уставившись на шипящую убийцу, выжигающую саму его божественную сущность, и рассыпался мелкой пылью.

Алеандра и Квирт оказались на островке, едва боги сняли с него блокаду. Вампиресса окинула беглым взглядом поле недавнего боя: дымящиеся останки разбитых лодок и кораблей, обгоревшие трупы, расплавленный до состояния стекла песок вокруг трона, оплавленный сам трон, дымящееся тело Гартоша, качающееся на волнах тело Аруша.

— Проверь Аруша! — отдала она короткий приказ Квирту, а сама бросилась к Осколу. — Жив! — не веря своим глазам, воскликнула Алеандра.

В этом обугленном теле никак не могла уцелеть жизнь, говорили глаза. Ей там попросту не за что уцепиться. Но она нашла, за что зацепиться — сердце ещё билось, хотя и чуть слышно, и обожженные легкие продолжали, через жуткую боль, закачивать воздух. Вампиресса скрестила руки, и попыталась проверить состояние друга, но словно обезумевшая от недавнего боя магия, не слушалась, и всячески старалась выскользнуть. Пришлось больше использовать собственные запасы, чем внешние источники.

— Жив! — воскликнул Квирт. — Оборотня тоже не так-то легко убить! Даже богу!

Дракон подтащил оборотня к берегу, и как мог, принялся возвращать его к жизни. Алеандра закончила зондировать Гартоша, когда на островке возникли его дети.

— Папа! — первой бросилась к отцу Милена.

Братья отстали от неё всего на полшага. Милена хотела дотронуться до отца, но боялась причинить боль обугленной коже.

— Можешь дотронуться, — не поворачивая головы, сказала герцогиня. — Боюсь, все болевые окончания на его коже выгорели окончательно, и он ничего не почувствует.

— Он выживет? — зашел с другой стороны трона Зоктер.

— Не знаю, — покачала головой вампиресса. — Мне никогда не приходилось видеть кого-то в таком состоянии, и живым.

— О дьявол! — воскликнул Зоктер, дотронувшись до трона. — Он ещё горячий!

— И продолжает убивать вашего отца! — сообразила Алеандра. — Найдите что-нибудь, носите воду, нужно охладить трон!

На островке, один за другим, начали возникать маги Руткемора. Они почувствовали, что величайший в их истории бой закончился, и решили лично проверить, что произошло на островке, посреди Тронного озера.

— Хорошо, что вы появились, — быстро оценила ситуацию вампиресса. — Быстро встали вокруг трона, и обеспечили меня энергией! Я сказала быстро! — И она оскалилась, демонстрируя свою сущность.

Сомневающиеся маги заторопились выполнять приказ. Дети Гартоша быстро организовали неожиданно прибывшую подмогу, и вскоре наметился какой-то порядок. На обломках кораблей нашли ёмкости, и вода из озера аккуратными струйками потекла на трон, взлетая целыми облаками пара. Но трон быстро остыл до состояния, когда к нему стало возможно дотронуться.

— Теперь нужна более существенная помощь, — повернулась Алеандра к младшим Осколам. — Милена, ты будешь мне помогать удерживать твоего отца здесь, в мире живых. Мартан, отправляйся на Иктив, и приведи сюда Руткера. Обрисуешь ему ситуацию. Пускай возьмет что нужно, и кого нужно в помощь. А ты Зоктер, приглядывай за всеми, чтобы никто не преподнес нам сюрприз.

Приказы вампирессы выполнялись мгновенно. Мартан, как самый опытный маг из младших Осколов, без всяких проволочек отправился за прадедом. Милена встала рядом с Алеандрой, и всеми силами старалась не дать загаснуть искре жизни отца. Зоктер грозно уставился на обливающихся потом магов, всем своим видом давая понять, что проткнет мечом любого, кто попытается увильнуть от выполнения поставленных на них задач.

Неподалеку от трона, Квирт самостоятельно справился с возвращением Аруша в мир живых. Каррлак уже избавился от воды в легких, и сейчас просто лежал с закрытыми глазами, и, казалось, крепко спал. Хотя всем было понятно, оборотень до сих пор не пришел в себя, после удара бога.

Лорд Руткер прибыл на остров не больше, чем через полчаса. Прибыл, конечно, не один, а со спасательной командой, состоящей из десятка магов. Увидев внука, Руткер бросился к трону, упал на колени, и хотел завыть от увиденного. Но Алеандра пнула его ногой:

— Потом будешь причитать, а сейчас давай возвращать твоего внука, из того места, где он сейчас находится. А находится он, между миром живых, и миром мертвых, и от нас сейчас зависит, куда качнется его чаша.

— Да, да, — спохватился старый маг. — Начинаем работать. Я как чувствовал, что случилось что-то страшное, собрал лучших магов лекарей, и обсуждал с ними самые тяжелые случаи, которые случались в их практике. Расскажи, что тебе удалось узнать о его состоянии? И что здесь случилось? Какая сволочь это сделала?