всегда быть вдвоем, ощущая себя настоящими сестрами. Теперь же, в их жизни появились причины для розни, для зависти и ревности, и, если не вмешаться, ничем хорошим, по мнению Анны, это не кончится.

Лиза и Изабо теперь жили с Анной. Но Изабо уже превратилась в юную волшебницу, а Лиза – все еще была «одаренной девочкой с высоким потенциалом». Однако она приходилась Анне родной дочерью и практически сразу стала звать ее мамой, тогда как Изабо звала ее мамой Анникой, являясь при этом приемной дочерью. Эрмина же, как бы ни относилась к ней Анна, - а она старалась быть одинаково любящей «наседкой» для всех троих, - оставалась чужой на этом празднике жизни. Не член семьи, а, в лучшем случае, дальняя родня, и живет она с Грейнджерами, продолжая носить их фамилию. Вот вам и первые причины к раздору. Однако Анна не сдавалась и боролась с рознью, как могла.

Девочки, - все три, - проводили в ее особняке, как минимум, пять дней в неделю, прихватывая иной раз и субботы с воскресеньями. Но с уикендом все и так ясно – это время отдыха и развлечений. А в будние дни они шесть часов, - с восьми утра до двух по полудни, - находились в магловском доме на Ватерлоо стрит, где приходящие учителя организовали им младшую школу на дому. А затем, после обеда, они переходили в волшебный дом на Пэлл-Мэлл, где с трех до восьми вечера госпожа Марсвин и капитан Виллем Хофт учили их быть волшебницами. Однако, даже при том, насколько сильной в магическом плане являлась ее дочь, волшебная палочка пока была у одной лишь Изабо. Теоретически Лиза тоже была готова получить свою палочку, но, увы, Эрмина для этого пока еще не созрела, и Анна не хотела торопить события, чтобы, не дай бог, не усугубить и так уже непростую ситуацию.

Дело тут было вот в чем. Согласно общепринятому мнению, магическое ядро созревает у волшебников только к одиннадцати годам, в лучшем случае – к десяти. На самом деле, это было не так или, как минимум, не совсем так. Однако самым удивительным в этой истории было то, что так или иначе, с этой вздорной теорией соглашались даже многие чистокровные, хотя еще четыре поколения назад они высмеяли бы любого, кто утверждает подобную чушь. Правда же заключалась в том, что все люди разные, и тут вполне подошел бы пример с сексом. Причем, лучше и показательнее взять для этого мальчиков, а не девочек. Для абсолютного большинства мальчиков в возрасте одиннадцати лет секса, как бы, не существует, даже если они, по случаю, знают о нем во всех необходимых подробностях. Секс пока еще не является для них ни настоящей потребностью, ни предметом истинного интереса. Однако не секрет, что отдельные индивиды начинают интересоваться этим вопросом несколько раньше, и не только интересоваться. Они могут и, если представляется такая возможность, - иногда такое все-таки случается, - вполне сносно реализуют свою потенцию.

С магией точно так же. У абсолютного большинства маглорожденных - какими бы сильными магами они потом ни выросли, - магическое ядро формируется в период между десятью и одиннадцатью годами. Но даже, если это случается несколько раньше, маглы, имея в виду их родителей, ничего с этим поделать не могут. Они ничего не знают о магии и, даже если верят в ее существование, называя экстрасенсорными способностями, не имеют представления, как с этим быть. А вот у чистокровных, от пяти до шести процентов детей демонстрируют развитие ядра в период между восьмью и десятью годами, а у трех процентов это происходит и того раньше: в 7-8 лет.

Мнение о том, что раньше одиннадцатилетнего возраста детям нельзя покупать палочку, поскольку еще не сформировано их магическое ядро, сложилось на основе мнения "компетентных колдомедиков", министерских чиновников и журналистов. Все эти люди, что не удивительно, были маглорожденными или полукровками. Укреплению этой концепции способствовал так же тот факт, что в европейские школы Чародейства и Волшебства детей принимали именно с одиннадцати лет. Но причина этого была отнюдь не в том, что у детей младшего возраста не было палочек. Это была традиция, сложившаяся в давние времена, когда в этих школах учились практически одни чистокровные, и к формированию ядра это правило прямого отношения не имело. Просто считалось, что обучать одиннадцатилетних проще. У них дисциплина лучше, и мозги уже кое-как работают, во всяком случае, у большинства. Затем, разумеется, добавилась и проблема ядра, поскольку в школы стали принимать все больше маглов. Однако в старых семьях на эту теорию чихать хотели, поскольку существовали особые, чаще всего фамильные чары, позволявшие оценить магическое ядро ребенка, его резерв и мощность истечения магического потока.

Анна такую диагностику провела сразу, как только Лиза и Эрмина переступили порог ее дома. У Лизы все уже было сформировано точно так же, как у Изабо. Обе, по-видимому, относились к тем самым трем процентам, демонстрирующим раннюю одаренность. А вот Эрмине предстояло ждать своей очереди еще, как минимум, год-полтора. И ускорить этот процесс было невозможно. Поэтому, исходя из «интересов семьи», Анна объявила, что узнать, что и как у них обстоит с магическим потенциалом, они смогут только зимой, когда полетят в Швецию проводить на Йоль ритуал включения в Род. Вот тогда, де, можно будет посмотреть, что там у них с ядрами, резервом и прочим всем, и решить, что и как делать дальше. Это была, разумеется, ложь во спасение, но Анна искала способ смягчить удар и не дать некомплиментарным фактам разрушить отношения между Лизой и Эрминой, - в которых они с Изабо и так были третьими лишними, - и как-нибудь наладить собственные доверительные отношения не только с дочерью, но и с другими девочками.

Собственно, этим она и занималась всю осень и начало зимы. Водила девочек в театры и на концерты в магловском Лондоне, показывала достопримечательности магической Англии, устраивала шопинги и набеги на магловские кондитерские, рассказывала сказки и истории из жизни волшебников, учила заплетать новомодные косички и организовывала еще множество других общих дел, которые могли бы сплотить ее «триаду». Она даже Грейнджеров уговорила приезжать иногда к ней в гости на Ватерлоо стрит и оставаться