Увидев машину, Вилен Михайлович решил прекратить бесплодную погоню за Егором, тем более что уверенности в успехе у него не было. Родионов был явно выносливей его, а он уже начал выдыхаться. Нет, гонки по пересеченной местности – это не для него. Единственное преимущество Вилена Михайловича перед Родионовым было в ружье, которому пистолет сильно уступал в убойной силе и в точности прицеливания.

Но патроны к «зауэру» тоже были на исходе. Поэтому бывшему конвоиру пришла в голову другая идея. Тем более что она просто-таки ехала ему в руки. Дождавшись, пока машина подъедет так, чтобы его было видно на дороге, он поднял «зауэр» стволом вверх и выстрелил.

Пашка вслед за отцом тащился с двумя рюкзаками. Один был у него на спине, а другой он волочил за собой по снегу. Тяжело дыша, он уже начал подниматься вверх по склону, когда джип затормозил перед отцом. Он не видел, что отец держал «зауэр» направленным в лобовое стекло, но водитель джипа видел это слишком хорошо. Еще бы немного, и его усиленный бампер двинул бы Яковенко-старшего в живот, но водитель вовремя ударил по тормозам. Тяжело и грозно урча, джип замер перед Виленом Михайловичем.

– Выходи! – орал Вилен Михайлович, поводя из стороны в сторону стволом «зауэра». – Выходи, сука! Я приказываю!

Из машины выполз долговязый парень в шлеме и ярко-красном комбинезоне. На рукаве была тройная оранжево-черно-белая полоса, такая же полоса проходила по нижней части комбинезона.

– Руки! – закричал Вилен Михайлович, наставляя на парня ружье.

– И ты, и ты тоже! – Вилен Михайлович кивнул в сторону сидевшего на пассажирском сиденье штурмана.

Долговязый что-то по-немецки сказал своему напарнику. Тот сидел с вытаращенными от изумления глазами.

– Давайте, нехристи, выметывайтесь, – злорадно вопил Вилен Михайлович, поняв, что перед ним иностранцы. – На хер из машины, на хер! – с расстановкой говорил он, полагая, что так его лучше поймут.

Неизвестно, что больше напугало немецких спортсменов – «зауэр» или истерическая злоба Яковенко-старшего. Напарник долговязого понял, что от них требуется. Он открыл дверку и спрыгнул с подножки. Он был в точно таком же красном комбинезоне, пониже водителя, крепкий, с веснушчатым лицом простофили.

– Пашка, давай в машину, – скомандовал Вилен Михайлович сыну, который только появился у дороги.

Пашка тяжело дышал, с него градом катил пот. Он подтянул наверх второй рюкзак и бросил его рядом с джипом.

– Быстро в машину, Паша, кому говорю! – рявкнул Вилен Михайлович, видя, что сын несколько замешкался.

– Найн, найн, ноу, нэ-эт, – приблизившийся к Яковенко-старшему долговязый водитель показывал с огорченным видом на часы, пытаясь вспомнить хоть какие-то слова.

– Батя, может, не надо? Ну их к черту! – Пашка растерянно пялился на отца. – Пусть катят отсюда.

– Я, я, нэ нада, – закивал долговязый немец, силясь улыбнуться и продолжая стучать по массивным часам на руке, – мы есть апаздать!

– Вам есть пиздец, – взвизгнул Вилен Михайлович, – отойти от машины к чертовой матери! Хенде хох, фриц швайн! – Он снова направил ружье на водителя.

Тот понял сакраментальную фразу и руки поднял.

– Пашка, садись за руль, – зыркнул на сына Вилен Михайлович. – Иди, сказал! Чего ждешь?!

– Нэ-эт, – замахал руками штурман, – нэ-эт, найн, ноу!

– Ну-ка, не мешайся! – Вилен Михайлович направил на него «зауэр», – знаешь, как бьет! Фьюить – и нету! Немецкая штуковина, кстати.

Он заржал. Немцы недоуменно переглянулись. Пашка, поняв, что отец находится не в том состоянии, когда можно ему перечить, приблизился к джипу. Коренастый немец проводил его долгим непонимающим взглядом.

– Мы не воры, – хохотал Вилен Михайлович, – мы бандиты с большой дороги.

– А они, батя?

– Ничего с этими жлобами не случится, товарищи подберут. Так вот, дорогие нацисты, – презрительно глянул он на стоявших с поднятыми руками немцев, – ваши соревнования подошли к концу. Мы, понимаете ли, тоже опаздываем, не можем ждать.

– Но эта наш, – показал долговязый на джип, старательно подбирая русские слова.

– Был ваш, стал наш, понял, фриц? – усмехался Вилен Михайлович.

– Он нэ эст Фриц, – сказал штурман.

– Да мне насрать, кто он! – победоносным тоном произнес Вилен Михайлович, обходя коренастого.

Забравшись в салон, Вилен Михайлович убрал ружье.

– Давай, Пашка. – Он взял карту, по которой ориентировался штурман. – Да тут ни хрена не поймешь!

Пашка открыл заднюю дверку джипа и увидел легкие теплые куртки с такими же эмблемами, как на рукавах комбинезонов. Он выкинул куртки на снег, а на сиденье бросил рюкзаки.

Потом устроился за рулем и надавил на педаль акселератора. Джип взвыл. Казалось, это конь, почуявший незнакомого седока, хочет вырваться на свободу.

– Ну и силища! – воскликнул Пашка.

– Давай по дороге, там недалеко поворот к реке, – Вилен Михайлович кое-что все же разобрал.

Немцы о чем-то энергично переговаривались, с неарийской пылкостью жестикулируя и показывая на машину. Джип рванул с места, и вскоре спортсмены превратились в два едва различимых на горизонте пятнышка.

* * *

Избавившись от преследователей, Егор вздохнул полной грудью. Он не знал, что произошло на трассе, но каким-то шестым чувством понял, что опасность миновала. Он пошел напрямую, сквозь тайгу, которая постепенно начала редеть. В кармане лежала завернутая Туярымой еда. Он решил перекусить, пока совсем не выбрался из леса. Был полдень – Егор определил время по солнцу, стоявшему в высшей точке небосвода.

Пообедав, он зачерпнул ладонью снег и принялся его сосать. Немного утолив жажду, он вынул пистолет и принялся снаряжать магазин патронами, лежащими в кармане россыпью. Когда с этим было покончено, он пересчитал оставшиеся патроны, бросил их в карман рядом с пистолетом, поднялся и быстро зашагал, оставляя солнце с левой стороны.

Пашка гнал джип по дороге, которая становилась все менее накатанной. Но это его не слишком смущало. Он был доволен тем, что не придется снова тащиться пешком, и с удовольствием управлял послушной машиной. Сидящий рядом отец крутил в руках карту, оставленную штурманом немецкой команды, ничего в ней не разбирая. Наконец он опустил стекло и выкинул карту вместе с планшеткой за окно.

– Уроды, – пробормотал он, – ни хрена не разберешь. Не могли по-русски написать.

Он вынул свою карту и принялся ее внимательно разглядывать. Дорога тем временем совсем закончилась. Пашка остановил «Лендровер» и посмотрел на отца.

– Теперь куда? – растерянно спросил он.

– Сейчас, – тот уткнулся в карту, – должно быть, уже недалеко.