сплетенная из толстенных колец. И самое главное — он не сдерживал силу. Она омывала горячими волнами, путала мысли и давила мельничными жерновами, ни у кого даже мысли не возникало нарушить правила и сойти с корабля прежде назначенного времени.

Скоро рассвет. Мы принялись поправлять оружие и доспехи. Я несколько раз присел, пара наклонов — и кровь уже бурлит в теле от предвкушения славной битвы, заново перетянул завязки куртки, закрепил наручи, повесил на спину щит, топорик, как обычно, на поясе. В последнюю очередь взял увязанные кусочками бечевки два копья.

Первый луч солнца ласково коснулся верхушки мачты. Заплетенная в косу борода наблюдателя качнулась от кивка, и давление чужой силы сразу же пропало. Я словно глоток свежего воздуха вдохнул.

Началось!

Мы спрыгнули в лодки, в несколько взмахов достигли берега, подхватили назначенного нам проводника и рысью последовали за ним.

Согласно плану именно наш хирд, как самый равномерный и слаженный, должен был первым занять крепостицу и удержать её до подхода остальных сил. Это не сильно понравилось остальным хёвдингам, ибо сулил нам больше славы, правда, и риск был больше.

Мерный бег не был похож на безумную погоню за троллем, но и не походил на патрули в поисках следов сноульверов. Проводник по имени Акун Челюсть вёл нассамой короткой тропой, тяжелая огромная челюсть первородной твари, что он приспособил в качестве оружия, в такт шагам покачивалась на плече. Я бы такую, конечно, поднял, но сражаться бы не смог.

— Почти на месте, — с этими словами Акун снял своё чудовищное оружие с плеча и двинулся в обход последнего холма. На ходу развязывая копья, я последовал за остальными.

Дом, выстроенный на пригорке, был окружён невысоким частоколом, вместо ворот имелся только проём в стене, но самое главное — там были враги. Мы увидели несколько человек, что уже забегали внутрь, а чуть подальше, примерно на таком же расстоянии от дома, что и мы, приближался вражеский отряд. Враги соображали ничуть не хуже.

Акун, не оглядываясь, помчался к дому. Альрик крикнул:

— Вепрь, Трюггве — за мной, остальные — в бой! — и побежал следом за Челюстью.

Мы рванули изо всех сил, чтобы перекрыть врагам путь к поместью. Те уже не спешили, поняли, что боя не избежать. Мы выстроились в линию, слева от меня встал верный Тулле, справа — Эйрик. Я глянул на их лица, пытаясь угадать, что они сейчас чувствуют. Лицо Эйрика было спокойным и сосредоточенным, словно он собирался дрова нарубить, Тулле же кривился, словно от зубной боли.

Наш строй шагнул вперед. Снова меня подхватило то же ощущение, что во время охоты на каменного зверя. Единение. Чувство плеча. Я уже не был собой. Я был сразу всеми, целым хирдом, я-мы был сильнее, чем один человек, быстр и несокрушим. Во мне-нас не было страха. Разве великан боится мышь?

— Тум! Тум! Тум! — я слышал бой сердец всех сноульверов.

Люди с другой стороны были разобщены. Они шли не вместе. Каждый был за себя. И каждый видел перед собой единое, и это единое было направлено лично против него.

Шестьдесят шагов. Копьё в правой руке подрагивало от нетерпения, щит все ещё был за спиной, но я не боялся шальной стрелы. Хирд прикроет. Тум!

Сорок шагов. Я вскинул копьё и отвел руку назад.

Тридцать шагов. Пора! Я выбрал цель — карла с неприятной на вид секирой — и швырнул первое копье. Не глядя на результат, перебросил второе в правую руку и снял щит со спины. Тут же рядом со мной вонзился в землю вражеский подарок. И без того расхлябанный строй противников рассыпался.

Тум! Щит вперед! Удар копья направо. Враг дернулся, и тяжелая секира Эйрика врубилась ему в плечо. Я выхватил топорик и набросился на следующего. Тум! Он взмахнул коротким мечом. Не меч, а кинжал-переросток! Принял удар на щит и тут же рубанул сам. Рука противника бессильно обвисла, вспоротая от локтя до запястья. Потому и нужны хорошие наручи. Тум! Еще удар! Топор прошелся по лицу вскользь, оставляя рваную рану. Он упал и завыл, прижав здоровую руку к щеке.

— Тулле! — я чуть отодвинулся, и Тулле быстро перерезал раненому горло.

Немногие уцелевшие из вражеского хирда отступили. Бежали в сторону леса, бросив раненых.

Единение распалось.

— Все в дом! — прорычал Эйрик.

Скоро появятся новые враги, нужно успеть занять поместье и наладить оборону до прихода основных сил. Потому мы взяли только самое ценное и ушли под защиту частокола. Я успел схватить лишь кошель и меч. Как раз вовремя: мой топорик, данный отцом год назад, треснул поперек лезвия. Теперь только на перековку. Правда, к мечу придется привыкать и привыкать быстро. Другой замах, другое расстояние, другие удары. Отец учил разному оружию, мало ли в жизни пригодится, только вот уже больше года я сражался только топориком. Заработаю денег, куплю себе нормальное оружие, под пятую руну, не меньше.

Тем временем, хирдманы готовились к будущему штурму. Поместье было явно заброшено, но главный дом был еще крепким, лишь крыша вся заросла высокой травой. Рыбак взялся за ее расчистку. Частокол скорее обозначал границы, чем защищал их, но и он поможет задержать врагов. Грядки уже давно затоптали, колодец засыпало землей, а сараюшки обвалились, их жалкие покосившиеся останки уже разбирали на части, отбрасывая гнилье в сторону.

Не было ворот.

— Дом пуст, — сказал Косой, вынырнув из дверного проема. — Ни лавок, ни даже чашки какой.

Трюггве с Вепрем вытащили трупы и положили их с другой стороны ограды. Эйрик, Ивар и Альрик умчались к ближайшей рощице, хёвдинг хотел было позвать меня, но заметил треснутый топор и передумал. Там Секира срубил ель, Беззащитный практически в одиночку дотащил ее до проема и уложил так, чтобы ветви торчали наружу. Так себе защита. Любой пятирунный вытащит ее и не запыхается. Но это хотя бы заставит врагов немного задержаться.

Я уселся на землю. Пока было время, хотел оценить трофеи. В кошеле обнаружилось только серебряное кольцо да пара серьг с запекшейся кровью.

Мне на голову с размаху нахлобучили шлем и для верности еще и прихлопнули сверху, отчего в ушах зазвенело.

— Держи! — сказал Эйрик Секира. — А то мне маловат слегка.

Я кивнул в благодарность, снял подарок, чтобы рассмотреть его во всей красе. Шлем оказался отличным. Вытянутый опытным кузнецом из одной пластины, полукруглый, легкий, он выглядел весьма прочным. Изнутри шлем был подбит войлоком, а кожаные ремешки, сплетенные сеткой, предохраняли от прямого прикосновения железа. Я снова надел шлем: сидит, как влитой.