Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Покажи мне нож, которым ты убил Торсона! – прогудел Рагнар.
Я вынул засапожник. В Рагнаровой руке-лопате он выглядел почти игрушечным.
Конунг тронул лезвие толстым ногтем, понюхал и зачем-то лизнул…
– Он чист, отец, – подал голос Ивар. – Я же сказал тебе – простое железо. Он вспорол ему брюхо. Можешь пойти и посмотреть на требуху.
– Может, и так, – буркнул Рагнар. – Мои трэли такими ножиками шкуру со свиней сдирают. Кто бы поверил, что им можно убить такого, как Торсон.
Конунг поднял на меня тяжелый взгляд:
– Ты зарезал его, как свинью! – обвиняющим тоном объявил он.
Я пожал плечами. Если бы в таких поединках нельзя было использовать нож, мне бы сказали. Что не запрещено, то разрешено.
– Как свинью! – с горечью повторил Рагнар. – А я рассчитывал увидеть его в своем войске, когда пойду стричь франков…
– Если то, что я слышал о франках, правда, то думаю, ты, конунг, сможешь остричь их даже в одиночку, – заявил я. – Однако без войска тебе все равно не обойтись. Кто-то же должен привести домой корабли с серебром.
Рагнар хрюкнул. Ему моя реплика понравилась.
– Твой нож не отравлен, – сообщил мне конунг то, что я и без него знал. – Получается, ты убил его честно. – И добавил ворчливо: – Из-за тебя я не только потерял славного воина, но и проиграл две марки серебром. Вот ему, – толстый кривоватый палец показал на Ивара. – Я поставил против тебя десять к одному – и проиграл.
– Я бы и сам поставил против себя, – скромно заметил я. – Но боги поставили иначе.
– Да, – пробасил Бьёрн Железнобокий. – Удача сильнее мастерства. Надеюсь, Хрёрек наградит тебя по заслугам. Сойдись он с Торсоном – неизвестно, кто бы отправился в Валхаллу.
– Отец, – вновь подал голос Ивар, – сдается мне, этот хускарл принесет нам не меньше пользы, чем Торсон, – и коснулся висящего на груди амулета – золотого копья размером с сапожную иглу.
– Может быть… – пробормотал Рагнар. Он все еще был недоволен. Интуиция подсказывала ему, что со мной – не совсем чисто.
– Придешь ко мне обедать, – пригласил, точнее, велел конунг. – Расскажешь, откуда ты и кто твоя родня.
Рагнар ушел, и тут же начала рассасываться толпа зрителей. Сеанс окончен.
Я победил. Но, боюсь, ни триумфа, ни прижизненной славы мне эта победа не принесет.
– Ты убил его ножом, – чуть слышно произнес Хрёрек-ярл. – Зарезал, как свинью.
И этот туда же. Оружие и доспехи покойного Торсона грудой лежали у наших ног. Они, равно как и вооружение погибшего Фрёлава, принадлежат победителю. То есть – моему ярлу. Я – всего лишь посредник. Отличные доспехи, кстати, совсем непокоцанные. Отмыть от крови – и вовсе будут как новенькие.
– Да, я убил его ножом, – согласился я.
Народ разошелся. Похоже, разочарованный. Вот кабы я Торсону ногу отрубил, а он бы храбро гонялся за мной на оставшейся конечности, пока не истек кровью из культяпки, вот это было бы шоу. А так… Незрелищно получилось. Так же обидно для болельщиков, как победа техническим нокаутом.
– Берсерка ты тоже убил ножом.
– Другим, – уточнил я.
Ярл дернул краем рта. Какая, на хрен, разница. Нож и есть нож. С него мясо кушают, а потом в зубах ковыряются. Разве это оружие воина?
Разговаривали мы с Хрёреком практически тет-а-тет. Наши стояли на приличной дистанции. Еще дальше – ребятки покойного Торсона. Этим-то что нужно?
А вот недовольство конунга мне понятно. Здесь нет СМИ. Вместо них – слухи. И скальды. Они во многом и определяют общественное мнение. И престиж того или иного вождя. Ты можешь быть сколь угодно великим полководцем, но, если какой-нибудь длинноволосый потребитель незрелого пива споет в твой адрес нехороший стишок – пиши пропало. Не знаю, есть в этом колдовство или нет, но если нахальный стихоплет в авторитете, то твоему собственному авторитету конец. Ты очень скоро станешь полководцем без полка.
Но сделай свою кровавую работенку красиво – и тот же потребитель пива состряпает в твою честь получасовую хвалебную драпу[48]. И люди к тебе потянутся.
Впрочем, скальда можно подкупить. Или припугнуть.
– Ты не очень-то силен, – задумчиво проговорил Хрёрек.
Я склонил голову, признавая очевидный факт. Девять из десяти произвольно взятых викингов сделают меня в армрестлинге, не вспотев.
– Не очень силен… А брюхо у Торсона вспорото, будто его поддел клыком Гуллинбурсти[49].
Ну это тоже понятно. Покойник сам помог сделать себе харакири.
Я подумал немного, и тут мне в голову пришла интересная идея.
Я ухмыльнулся как можно гнуснее и сообщил:
– Еще люди могут сказать, что Хрёрек-ярл испугался и выставил вместо себя урода-чужака.
Лучший способ избежать насмешек над своей нестандартной внешностью – громкая и публичная самокритика. С доброй толикой юмора. А чувства юмора мне не занимать.
Хрёреку – тоже. Однако сейчас он был далек от иронии. Хрёрек нахмурился. Еще бы: его назвали трусом. Я дождался, пока котел прогреется как следует, и сунул в костер новое поленце.
– …урода-чужака. И чужак злым колдовством зачаровал славного Торсона, а затем, как ты верно заметил, зарезал его, как свинью.
Ярл – отец своим хирдманнам, потому у каждого из нас есть право говорить, что думаем… И схлопотать подзатыльник от «папаши» за непочтительный язык.
Если бы он действительно испугался Торсона, я бы огреб по полной. Но я знал, что Хрёрек в принципе не мог струсить. Порода не та.
– Ты смеешь меня дразнить, Ульф Черноголовый? – Синие глаза ярла уже метали молнии. – Какое колдовство? Он гонял тебя, как хорек – петуха. Едва не прикончил…
Истинная правда. Однако «едва не попал» – все-таки означает «промахнулся».
– Почему ты не бился как мужчина? – прорычал конунг.
Хороший вопрос. Как там у Пушкина? «Бездельник, дай себя догнать, дай голову с тебя сорвать…»
– Один из нас уже бился как мужчина, – я мотнул головой в сторону прикрытого плащом тела Фрёлава. – У этого кашалота мощь… кашалота. Я вышел вместо тебя, но ты мог бы сказать – нет. Ты знаешь, как я бьюсь. Признай, тебе было любопытно посмотреть, что у нас получится.
– Так и есть, – признал Хрёрек. – Разбей тебе Тор башку своим молотком, что мне