в ней нравов и кухней, но не дешевизной. Вечером накануне уик-энда здесь можно было встретить и компанию служащих невысокого ранга, и одетого, как чучело, туриста, и лощеного типа с ранними залысинами и юной любовницей, глядящего сквозь людей как бы сонными глазами, и вообще кого угодно из числа тех, кто мог заплатить за приятный вечерок и был пропущен ментодетектором агрессии на входе. Свободный столик нашелся шагах в десяти от стойки. Заказали по коктейлю того же названия, что заведение.

– Давненько я тебя здесь не видел, – сказал Джанни, рассматривая вертлявую многоногую тварь в своем стакане. Коллоидный фантом вел себя как настоящая сколопендра, вовсю шевелил лапками, извивался, бросался на стеклянные стенки и соскальзывал вниз. Можно было подумать, что Джанни обращается не к Эрвину, а к фальшивому членистоногому, судьба которого – раствориться в коктейле минуты через три.

Тварь в стакане Эрвина вышла менее удачной, шевелилась вяло и смахивала скорее на морской огурец. Эрвин размешал ее трубочкой и не ответил.

– Неважно выглядишь, – продолжал Джанни, внимательно разглядывая Эрвина и на сей раз адресуясь явно к нему. – В гроб себя загонишь.

– Только не себя. – Эрвин осторожно потянул через трубочку коктейль и ничего не выразил на лице.

– А… Ну, не спрашиваю, кого. Все равно ведь не скажешь. Надеюсь, не меня?

– Пока никого.

– Что так?

– Лишние хлопоты. Не тот еще уровень.

– Тогда чем ты занят? Иногда ведь и отдохнуть не вредно…

– Видишь – отдыхаю.

– Гениям тоже надо расслабляться, а?

Эрвин опять смолчал. Пососав трубочку, Джанни оглядел бар, задержав взгляд на группе девушек перед стойкой, и вновь обратился к Эрвину:

– Кое-кто называет тебя выскочкой.

– Только кое-кто или многие? – Эрвин поднял бровь.

– Ну… пожалуй, многие, – признал Джанни.

– Имеют право.

– Прости, дружище, но ведь всем известно, что ты вылез из дыры… Только не обижайся.

– Ошибаешься, – холодно сказал Эрвин.

– То есть?

– Я не вылезал из дыры – я из нее вырвался. Как пуля. И уж конечно, не для того, чтобы остановиться в полете.

Джанни помолчал, подумал и решил не развивать эту тему.

– Болтают, будто ты ходишь на университетские лекции как вольнослушатель, – проговорил он.

– Устаревшая информация. Уже не хожу.

– Надоело?

– Самому быстрее. Лекции – для дебилов. Профессор два часа толчет воду в ступе. Сам давно мохом зарос, ошибки лепит. Я указал на одну – слово за слово, скандал вышел. Другой бы на его месте спасибо сказал, а этот велел не пускать меня на лекции. Оно и к лучшему.

– Экономика? – заинтересовался Джанни. – Теория управления?

– Прикладная математика.

– Ну, это одно и то же.

– Конечно. Как жидкость вообще и этот коктейль. – Эрвин не отрывался от трубочки, пока не опустошил стакан наполовину. – М-м, вкусно.

– Не могу поверить, что ты сам не захотел устроить тот скандал, – заявил Джанни. – Ты ведь все просчитываешь, а свое поведение в особенности. Как это называется… забыл…

– Нормативный анализ.

– Вот-вот, он самый! Скажешь, скандал вышел случайно?

– Не скажу.

Собеседник Эрвина помолчал. Вздохнул.

– Ладно, сдаюсь. Из тебя ведь не вытянешь, зачем это тебе понадобилось… И все-таки ты выглядишь плохо.

– Ничего удивительного, – согласился Эрвин. – Чем больше я думаю, тем больше убеждаюсь, что человек вообще не создан для мыслительной работы. Вот тут у него, – он постучал себя по лбу согнутым пальцем, – не тот инструмент. Любое устройство будет выглядеть неважно, если эксплуатировать его не по регламенту. Нам бы еще по веткам прыгать, а мы прыгаем с планеты на планету, лезем куда-то… Почему? А так уж устроены – с врожденным дефектом. Мним о себе больше, чем следует. Пупы Галактики! Распространяться вширь – это мы можем, хотя и плесень на это способна.

– Зачем же обязательно скакать по веткам, – возразил Джанни. – А если, к примеру, фермерствовать?

– Не вижу разницы, – высокомерно ответил Эрвин.

– Значит, ты эксплуатируешь свое устройство не по регламенту для того, чтобы относиться к себе адекватно?

– И для этого тоже… Слушай, очень хорошая жидкость. – Эрвин со скворчанием всосал остатки коктейля. – Надо еще взять. И хватит обо мне.

Взяли еще по «сколопендре». Джанни откровенно разглядывал стайку девушек у стойки. Эрвин рассматривал коллоидную многоножку в своем стакане, тихонько хихикал, и можно было предположить: сию минуту он что-то рассчитал в уме, и суетливые движения многоножки подтверждают правильность расчета.

– Тогда давай о девчонках, – предложил Джанни. – Кстати, у тебя в роду не было итальянцев?

– Понятия не имею.

– Уверен, что не было. А я чистокровный. Я без женщины долго не могу, больной делаюсь. Видишь вон тех у стойки? Что скажешь о них?

Эрвин с минуту разглядывал девушек. Заметив, что на них обращают внимание, те зашептались и захихикали.

– Вторая справа, – сказал наконец Эрвин. – Та, что с каштановыми кудряшками. Из расчета минимизации суммарных потерь – она. Вероятность ошибки не более двух процентов.

Джанни сделал разочарованное лицо.

– Она самая некрасивая…

– И вдобавок шлюшка. Никаких хлопот. Угости ее выпивкой, и она твоя.

– Ты высчитываешь то, что и без расчетов ясно.

– В девяти случаях из десяти так оно и есть, – признал Эрвин. – Но десятый случай всякий раз убеждает меня в том, что мой метод эффективнее. У тебя просто недопонимание. Попробуй сформулировать то, что тебе на самом деле надо.

– Я думал, ты посоветуешь мне оптимальную стратегию…

– Оптимальная стратегия в этой игре – вообще не играть в нее.

– Ты забыл, что я итальянец.

– Ладно. Какую бы девчонку ты хотел? Ту блондинку, что посередине?

– Неплоха, верно?

– Смотри, как она держится. Это особь альфа в женской стае. Она прекрасно знает себе цену, хоть и ошибается. Эта не станет торговать собой в розницу – только оптом. Допустим, ты готов пойти на серьезные отношения. Но взгляни трезво: сейчас ты можешь предложить ей только свое будущее, и можно надеяться, что она на это согласится. Но она же тебе его и испортит. Вы оба останетесь в проигрыше.

– Ты ее знаешь, что ли? – недоверчиво спросил Джанни.

– Я ее вижу, – отрезал Эрвин.

– В первый раз?

– Угадал.

– И уже успел рассчитать? Как?

– Детальки, штришочки – это параметры для расчета. Их достаточно. Был бы математический аппарат. А он есть.

– Говоришь, можно надеяться, что согласится? – оживился Джанни.

– При оптимальной стратегии вероятность тридцать один с половиной процент. И даже тридцать три, если ты причешешься и перестанешь вертеться. Но если она согласится сопровождать тебя, то только на Терру. Ей нужно все и сразу. Такие не ждут. Притом она не командный игрок и не пожертвует для тебя ничем, полагая, что с самца довольно права пользования ее телом.

– Почему бы