Ф. Б. Джей, позволь представить тебе Викторию, она позировала нагишом для нашего журнала. Виктория, а где твой жених?

В. О. На Мартинике.

Дж. М. Это значит, что он вряд ли вернется к вечеру?

(Смеются.)

В. О. Джей, а где ваша жена?

Дж. М. О! Очень далеко отсюда! В Нью-Йорке.

(Смеются.)

Ф. Б. Какая печальная история, две одинокие души, затерянные в недрах ночного Парижа…

Дж. М. Так, значит, вы разделись для журнала «Люи»?

В. О. Ну да. Если хочешь, я пришлю тебе этот номер.

Дж. М. Это будет, наверное, мой единственный шанс увидеть вас обнаженной!

(Смеются.)

В. О. О, я всерьез вошла в роль! Фотограф (Оливье Зам) бурно дышал. И все время повторял: «Секси, секси…»

Ф. Б. «А ну-ка, выгнись!» Как это сказать по-английски?

Дж. М. «Arch your back». Мне нравится ваш журнал, потому что фото там не такие порнушные, как в «Пентхаусе» и «Хастлере». Эти два журнала мне не очень нравятся. Когда их листаешь, чувствуешь себя гинекологом.

Ф. Б. А мне интересно, почему «Дружище Луи» пользуется такой популярностью у американцев. В Нью-Йорке что, нет таких ресторанов?

Дж. М. Ни одного. «Дружище Луи» неподражаем. А в Нью-Йорке и фуа-гра имеет другой вкус, и цыплята не те… Есть какие-то рестораны, которые пытаются воссоздать парижскую атмосферу, например «Уэйверли-Инн» (помнишь, мы вместе ходили?), но только и они ни в какое сравнение не идут. Здесь, в Париже, один журналист из «Монда» повел меня в «Репер де Картуш» — тоже оказалось недурно. Кроме того, тут у вас есть одно хорошее заведение, открытое американским поваром, «Спринг-а-Пари» называется, там очень креативная кухня…

Ф. Б. Да, «Спринг», судя по всему, скоро получит свою звезду в мишленовском путеводителе. Но я малость побаиваюсь экспериментов. В плане еды я как-то не готов выступать в роли подопытного кролика.

Дж. М. Я читал твою статью в «Люи», где ты говоришь, что искусство — это многотысячелетняя череда обнаженных женщин. Я смеялся до слез!

Ф. Б. Но ты во время нашей беседы имеешь право сидеть одетым. Вернемся к твоей книге: французы будут от нее в восторге, потому что ты говоришь, что наши вина лучшие в мире. А в Калифорнии что, хороших вин нет?

Дж. М. Ничего, что могло бы сравниться с вашими. Американские вина из долины Напа похожи на американское высокобюджетное кино: тебя развлекают, а думать не заставляют. Французские вина гораздо сложнее.

Ф. Б. (Смеется.) Так вот почему я так люблю американское кино!

Дж. М. А я по той же причине люблю французское кино. Америка сегодня слишком изолирована от мира в культурном плане. Я выдерживаю баталии, чтобы у нас переводили больше французских, немецких, итальянских романов. Америка мне сейчас очень не нравится. Я вообще хочу, чтобы Манхэттен стал независимым государством! Иначе я перееду во Францию.

Ф. Б. Забавно, потому что многие французы, наоборот, хотят уехать из Франции — по причине огромных налогов… А еще из-за общей депрессивной атмосферы, из-за кризиса, конца которому не видно… И тут вдруг к нам в гости намылились американцы, как в сорок четвертом!

Дж. М. По правде говоря, в настоящее время мне немного стыдно быть американцем. Это уже было не слишком приятно при Джордже У. Буше. Сейчас история повторяется.

Ф. Б. Почему?

Дж. М. Прежде всего из-за «шат-дауна», этой идиотской истории с остановкой работы правительства. Несколько недель подряд страна была парализована. ФБР не работало, научные исследования были заморожены, национальные парки закрыты… Если бы кто-то хотел кого-то убить, это был бы идеальный момент! У вас еще цветочки: ну забастовки что ни день, о’кей, но у вас хоть правительство работает! А сейчас еще выясняется, что наше ни к черту не годное правительство контролирует электронную переписку всего мира, а это уж и вовсе ни в какие ворота.

Ф. Б. Как бы там ни было, ты не вполне американец: ты же ирландец!

Дж. М. Вот потому я и люблю выпить!

Ф. Б. Ты заметил какие-нибудь изменения в Париже по сравнению с твоими предыдущими приездами?

Дж. М. Что меня несказанно огорчило — это закрытие книжного «Виллидж Войс» на улице Принцессы. На левом берегу нет больше ни одного книжного, продающего американские книги!

Ф. Б. Остался один, «Шекспир & компани», перед Нотр-Дам. Но это уже действительно последний. Ты пишешь новый роман?

Дж. М. Мне бы хотелось написать продолжение двух предыдущих: «Угасания огней» (по-вашему «Тридцатник с гаком») и «Красивой жизни». Я взял тех же персонажей, но сейчас дело происходит между 2004 и 2009 годом, между переизбраниями Буша и Обамы.

Ф. Б. А! Значит, мы снова встретимся с Расселом и Корриной Кэллоуэй, этой красивой парой! Ты поступаешь, как Брет Истон Эллис: он в своем последнем романе вывел героев первого романа, «Меньше, чем ноль».

Дж. М. Да, но только мои книжки не разделяет промежуток в двадцать лет. Мне мой замысел видится, скорее, как непрерывное повествование, роман с продолжением. Я не понял роман Брета «Императорские апартаменты», по-моему, он недоработан.

Ф. Б. Эллис не в лучшей форме. Его фильм «Каньоны» с Линдси Лохан несколько озадачивает.

Дж. М. Брет не вылезает из «Твиттера». У него сотни тысяч подписчиков, и это выжимает из него все соки… А с тех пор как он переехал в Лос-Анджелес, он зациклился на кино. Не знаю, напишет ли он еще роман. Последний был неудачным, за исключением первых десяти страниц, где снова погружаешься в его мир.

Ф. Б. А ты не боишься попасть в порочный круг, имея дело все время с одними и теми же персонажами?

Дж. М. Нет, я рад вновь обрести моих героев, я всегда хотел, чтобы это была трилогия. После истории женитьбы я хотел изучить ситуацию измены. Счастливый брак — это хорошо для реальной жизни, но неимоверно скучно для литературы.

Ф. Б. Что опять возвращает нас к Скотту Фицджеральду! Раз уж мы вместе ужинаем, я просто не могу не спросить тебя, что ты думаешь об экранизации «Великого Гэтсби», новой ленте База Лурмана.

Дж. М. Сцены празднеств сняты прекрасно, и Ди Каприо великолепен. Но сам роман невозможно перенести на экран, и новый фильм лишний раз это доказывает. В книге происходит не так много событий, главное в ней — поэзия, мы мечтаем, представляем себе этих героев, Дейзи и Гэтсби, там происходит какое-то волшебство… этот эффект достигается исключительно литературными средствами. Как только книга переносится на экран, волшебство исчезает. Особенно это касается Дейзи. Кэрри Маллиган… по правде, ей, бедняжке, не следовало соглашаться на эту роль.