обеспокоенность России по поводу безопасности. Россия, по мнению Салливана, не могла позволить себе вторжение, пока ожидала этот документ.

Как только Россия отложила первоначальную дату вторжения, она внезапно столкнулась с фактом проведения зимних Олимпийских игр в Пекине, которые начинались 4 февраля. Почти все в разведывательном сообществе сходились во мнении, что русские не осмелятся рисковать, прорываясь через границу, пока их самый важный союзник проводит мероприятие, которое они считают таким важным источником международного престижа. Это означало, что вторжение начнется вскоре после зажжения олимпийского огня в двадцатых числах месяца.

Российская программа действий, применявшаяся в таких местах, как Сирия и Чечня, предполагала, что вторжение последует за провокацией, реальной или выдуманной. И было множество примеров схем фальшивых флагов, которые вынашивали русские. Казалось, Россия намеревалась устроить нападение, которое попытается свалить на украинцев, обеспечив тем самым Кремлю casus belli.

В этих сюжетах было почти комическое качество - как будто они были китчевой данью традиции ухищрений, восходящей к потемкинской деревне. В начале февраля американская разведка раскрыла схему, в рамках которой Россия снимала сцены последствий инсценированного взрыва, усеянного фальшивыми трупами.

Салливан создал группу, которой поручил быстро определить, может ли разоблачение подобных схем отсрочить российское вторжение. Если США могли продемонстрировать фальшивость предлога, то русским, несомненно, нужно было придумать другой. Разведывательное сообщество, которое может быть болезненно медлительным, тренировалось быстро решать, рискует ли раскрытие таких схем предательством источника.

Белый дом получал удовлетворение от своей игры. Как и Салливан, многие помощники были ветеранами кампании Хиллари Клинтон. Они помнили, как российская информационная война нанесла ущерб кандидатуре Клинтон. Теперь они побеждали русских в их собственной игре. По данным разведки, Путин был крайне раздосадован тем, что Белый дом не смог предоставить ему необходимую информацию.

10 февраля разведывательное сообщество раскрыло тщательно разработанный российский заговор - планы инсценировки взрыва автомобиля на востоке Украины, - который, по их убеждению, являлся непосредственным основанием для вторжения. Что удивило администрацию Байдена, так это сроки реализации этих планов. Создавалось впечатление, что Россия хотела продвинуться вперед, пока в Китае еще проходили зимние Олимпийские игры. Очевидно, русские пытались вернуть себе элемент неожиданности.

В 17:15 Джейк Салливан созвал совещание руководителей на 18:00. Руководство команды национальной безопасности Байдена спешно собралось в Ситуационной комнате. После нескольких месяцев ожиданий и подготовки они внезапно приступили к реализации своего собственного плана. Санкции против России были готовы, но не совсем. Казначейству необходимо было заключить соглашение с европейцами, координирующее замораживание российских счетов.

Афганистан нависал над группой. Все вместе они были полны решимости не повторять ошибок того фиаско. В том случае Белый дом действовал слишком медленно, чтобы закрыть свое посольство. Но не в этот раз. Даже если европейцы оставят свои консульства открытыми, США уже приняли решение закрыть свой форпост в Киеве. Быть первым, кто покинет Украину, может стоить политических издержек, и украинцы, несомненно, возненавидят эту новость. Но Остин и Милли убедительно доказывали, что оставлять дипломатическое присутствие на местах неоправданно рискованно. Они не могли смириться с тем, что Россия может обстрелять оккупированное американское посольство, даже непреднамеренно, что может привести к ответным мерам, которых они боялись. Проработав список решений, группа пришла к выводу, что настало время сказать американцам на Украине, чтобы они немедленно покинули страну.

Президент вошел на встречу через сорок пять минут после ее начала. Он заявил, что хочет, чтобы рассекречивание разведданных о планах России началось немедленно, чтобы администрация могла как можно шире распространить доказательства готовящегося вторжения. Разоблачив заговор, Белый дом мог бы даже снова отсрочить планы России.

По мере того, как Белый дом выполнял свой список дел, он дошел до того момента, когда ему оставалось только затаиться, изучать спутниковые снимки, анализировать поступающие разведданные и ждать признаков войны.

 

-

Каждый час, пока русские не перейдут границу, был возможностью предотвратить это. Салливан хотел предпринять последнюю попытку дипломатии. Сергей Лавров был мертвым каналом. Госдепартамент все больше убеждался, что Путин закрыл ему доступ в свой ближний круг. Путин, вероятно, даже не раскрыл масштаб планируемого вторжения своему собственному министру иностранных дел.

Салливан считал, что его главная надежда - связаться с одним из тех немногих помощников в Кремле, с которыми Путин все еще советовался. Он попросил о встрече с Юрием Ушаковым, одним из ближайших советников Путина по внешней политике, в Скандинавии - и, к его удивлению, русские согласились. Салливан спокойно рассказал о своих планах украинцам и европейцам. Но как раз в тот момент, когда он готовился к поездке, он получил сообщение из Кремля. В нем просто говорилось, что это событие необходимо перенести на более поздний срок.

18 февраля

Ллойд Остин завершал визит на авиабазу в центральной части Польши. Месяцем ранее он приказал направить тысячи дополнительных военнослужащих на восточный фронт НАТО, чтобы успокоить членов альянса в этом регионе и противостоять любым бредовым мыслям, которые могут прийти в голову Путину о развязывании еще более масштабной войны.

По пути к самолету, везущему его домой, он позвонил Сергею Шойгу, министру обороны России. За последний год они изредка общались. Но Остин хотел сам попытаться предупредить русских об их планах.

"Я знаю, что вы делаете, - сказал он своему коллеге.

"Мы просто упражняемся", - ответил русский. "Они скоро уйдут".

Это показалось Остину зловещим. Скоро уехать - это не то же самое, что вернуться домой. И когда Остин продолжал настаивать на том, чтобы Шойгу назвал дату окончания учений, россиянин ее не назвал.

В большинстве случаев Остин тщательно скрывал свои эмоции. Но перед лицом столь вопиющей диссимуляции он просто не мог этого сделать. "Тебе не удастся меня обмануть. Я знаю, что ты делаешь. Вы не можете этого сделать. Вы столкнетесь с серьезными экономическими последствиями".

Но Шойгу отмахнулся от него. И Остин, интеллектуально усвоивший факт вторжения, теперь ощущал его лично.

 

-

В Вашингтоне принято считать, что Джо Байден давал Камале Харрис самые плохие задания. Но на Мюнхенской конференции по безопасности все было иначе. Байден считал конференцию собранием своих людей. Будучи сенатором и вице-президентом, Байден не собирался позволять кому-либо отрывать его от Мюнхена, где он мог заниматься славным делом атлантизма с великими и хорошими людьми. То, что Байден направил Харриса в Мюнхен в этот исторический момент, было вотумом общественного доверия.

Администрация Байдена была менее уверена в том, что хочет видеть Владимира Зеленского на встрече. Сотрудники Госдепартамента постоянно подталкивали своих коллег в Киеве: "Вы уверены, что хотите, чтобы он приехал?" Но Зеленский продолжал настаивать на том, что ему необходимо приехать,