– Это тирания. Сам-то ты четвертый раз собрался…

– Я от вас не завишу, даст бог, никогда и не буду зависеть. Знаешь, сын, я не жалею, что так все обернулось. Мне стоило исчезнуть и без покушения, чтобы посмотреть, какие вы есть. Разочаровали вы меня, поэтому поблажек не ждите.

– Я не люблю Веру.

– А вы все никого не любите, кроме себя. Учись терпению и смирению, полезная вещь. Свободы хочешь – лети. Один. Теперь иди и выбирай.

За братом захлопнулась дверь, Катя опасливо спросила:

– Па, а мне что придумал?

– Ты еще дурочка, поэтому мотай на ус.

– Па! – Катя перепорхнула к нему на колени. – Здорово ты их приложил! Так им и надо. Па, кто она?

– Уже точишь зуб? Катя! – Папа постучал пальцем по столу. – А то и тебе наказание придумаю.

– Не надо, я на все согласна, лишь бы ты никуда больше не пропадал. Кто она?

– Женщина, которая передала тебе деньги.

– Твоя новая жена старше Светки? Твоя старая жена умрет от злости. Ой, я побежала, мне в институт.

Катя чмокнула папу, ей единственной отец не поставил жестких условий, этому она радовалась, без отца, как она поняла, жить тяжело.

Проезжая по деревенской дороге, Валерьян Юрьевич сдал чуть в сторону, уступая дорогу автомобилю – улица слишком узкая. Но у молодого человека за рулем заглох мотор, видимо, водитель был неопытным. Валерьян Юрьевич проехал мимо, пока молодой человек возился со своим зажиганием.

Гаррик вышел из авто, глядя вслед Валерьяну Юрьевичу, немного прошел за ним. Он увидел, как тот остановился, зашел в дом… Собственно, для Гаррика все было закончено, здоровый мужик ему был не нужен, бабло он отработал. Дрозда ждал, не дождался, что с ним случилось – тоже не сильно его волновало. Если не повезло Дрозду – так ведь не всем везет. Гаррик запрыгнул в автомобиль и помчался своей судьбе навстречу.

А Валерьян Юрьевич понюхал воздух – вонища.

– Панасоник! – позвал он.

– Здеся я, – выглянул тот из кухни. – Иди ко мне, я тут за делом.

На плите стоял огромный агрегат, в нем что-то шипело.

– Вот это изобретение! – выразил восторг Валерьян Юрьевич.

– Сам соорудил, я ж сварщиком работал, ага, – похвастал Панасоник. – Думал, бражка того… вылить придется. А она в самый раз.

– Галина где?

– За молоком пошла, скоро придет. А ты чего такой… не такой, а?

– Давай решим один вопрос. Галку мне свою отдашь?

– Галушку? – удивился Панасоник, да и растерялся порядком. – Насовсем забрать хочешь?

– Насовсем. Сегодня же.

– Так это… ты ж вроде женатый… А, ну да. Не женатый уже, ага. А чего взамен дашь?

– «Ниву» оставлю.

– Ну так… Это ж чего получится? – вдруг обрадовался Панасоник. – Это ж мы родня станем, а ты зятем мне будешь? Ха! Ха-ха… Когда вы успели?

– Что тут за торги идут? – появилась Галина. – Уй, папа! Не успела за порог выйти, он варево поставил! Надоел ты мне со своим самогоном.

– А как надоел, вон тебе Юрьич, к нему ступай. Ага!

Валерьян Юрьевич подошел к Галине, напомнил:

– Ты обещала сегодня ко мне переехать.

– А как тут отец один будет? – дала она задний ход.

– Езжай, езжай, – махнул рукой Панасоник. – Мне тока лучше. А то мой продукт ей не нравится, клиенты мои не нравятся, папиросы мои не нравятся… Скажите, какие цацы!

Что же делать, когда родной отец прогоняет? Галина побежала собирать вещи, Валерьян Юрьевич вышел во двор с Панасоником, который закурил папиросу и ударился в рассуждения:

– Ответь мне, Юрьич, чего это люди такие жадные? Вот ведь есть у них все, чего душа требует, а им еще, еще давай! Сколько надо-то? Твой зять сколько с собой унес? Тока пули в теле? Ну, костюм ему полагается, подушка в гроб, а больше ничего. Жалко его. Пожил мало, кончил плохо. Ага.

Валерьяну Юрьевичу не было жаль зятя, он не понимал и Панасоника, которого Генка намеревался уложить пулей, но в жизни много необъяснимого. Да и не хотелось рассуждать, спорить, доказывать. Он строил планы на будущее: проверить и наладить работу в хозяйстве, потом поехать отдохнуть, а потом снова работать не потому, что жадный, а потому, что работа дает кураж, не позволяет скукситься, постареть раньше времени.

Алик достиг середины реки, уложил весла на борта лодки, принялся разматывать рюкзак. Марат перегнулся через борт, опустил в воду руку, а Лилия с кислой миной, закусив губу, следила за каждым движением Алика.

– Может, все же попробуем продать? – подала она робкий голос. Алик грозно взглянул на нее, достал разобранную винтовку, Лиля панически выговорила: – Подожди! А давайте в милицию отнесем, скажем, что нашли, нам положено вознаграждение…

Бульк – вот и все вознаграждение. Лиля всплеснула руками, она до последнего надеялась, что Алика задавит жаба выбрасывать дорогую вещь. Он перебрался к ней на скамейку, обнял за плечи, бодренько сказал:

– Лилек, не серчай. Откуда пришла, туда и ушла. Без нее спокойней. Скажи спасибо, что Береговой обыск у нас не устроил.

Алик поцеловал ее в щеку, потом в губы, Марат, переменив позу, смотрел на них, недовольно ворча:

– Пашка ушел к некрасивой Дашке. Алька целуется с Лилькой. А у меня даже кошки нет. Все из-за вас.

– Другую найдешь, – сказал Алик. – Бездомных полно, подберешь.

– Кто бы меня подобрал, – вздохнул Марат.

– Мальчики, у меня есть отличный план, – сообщила Лиля, глаза ее загорелись.

– Алик, она забыла, что Береговой взял с нас слово, а мы обещали не дурачить народ, – напомнил Марат.

– Интересно, а кормить и одевать нас будет тоже Береговой? – У Лили всегда имелся веский аргумент. – Мы обещали здесь не работать с призраками. Но недалеко есть районный центр, там столько легенд… Например, в старую часовню по ночам ходят парочки…

– Что они там забыли, беби? – хмыкнул Марат.

– Им негде любовью заниматься, – ответила Лиля. – Но есть более интересная причина. Существует поверье: если парочка переночует в часовне, то им обеспечена любовь до гробовой доски и полный достаток.

– Если мы там появимся, тогда точно любовь у них будет до гробовой доски, – скептически заметил Марат. – Помрут на месте.

– Но потому там и ночуют, что часовню посещает призрак. Самых смелых он типа награждает, трусов пугает. Но главное, в этой дыре все верят в призраков и привидений. Учитывая наши недавние ошибки, мы можем неплохо заработать, это же непаханое поле!

– Я буду грести, – взялся за весла Алик, – а ты еще раз про призрака из часовни… только подробней.

Марат упал спиной на нос лодки, заложил руки за голову и уставился в синее-синее небо с белыми-белыми облаками. Что ж, призраки так призраки, зато будет весело, а остальное ерунда. Пока на свете живы дураки…