После ужина мы ещё долго обсуждали Ганзу и рассказывали барону наши приключения. Потом я заметила, что Катрина начала клевать носом, и пошла уложить её спать.

Уложив, как мне казалось, уснувшую девочку, стала поглаживать её спинку, а она вдруг повернулась ко мне, открыла глазки и тихо сказала: — Иза, я люблю тебя…

— Катя, ты заговорила — у меня даже перехватило дыхание — Катя…девочка, сестрёнка…Я тоже тебя очень люблю, — обняла и гладила её по головке, по мягким волосикам, пока не почувствовала, что девочка снова засопела.

Уложила, и ещё долго смотрела на спящего ребёнка. Радость переполняла меня. Всё обязательно наладится, всё я делаю правильно.

Легла, но долго ворочалась, никак сон не приходил, мысли то о Фредерике, то о короле, который решил, что он бог. Поняла, что не усну, поняла, что хочу, чтобы меня обняли, поцеловали, наговорили мне милых глупостей. Встала… и пошла к Фредерику.

* * *

Фредерик тоже не спал. В его покоях горел ночник. Он сидел за столом и что-то писал. На нём были только рубашка и брюки, камзол валялся на кровати, и вид был такой устало-домашний, что мне сразу захотелось его обнять, но я не успела подойти, как Фредерик вскочил и встревоженно глядя на меня спросил — Иза, ты что? Что-то случилось?

— Да, Фред, случилось — сделав горестное выражение лица, произнесла я «убито» — никто меня не обнял сегодня ни разу и не поцеловал, — хитро улыбнулась и подняла на него «честные глаза».

Маркиз больше не стал тратить время на слова. Подхватил меня, как будто сам только и ждал, когда ему позволят это сделать. Первый поцелуй был полон нежности, Фред мягко обхватил мои губы, потом поднял меня на руки, сам сел на кровать. А меня посадил к себе на колени. Поцелуи становились всё откровеннее, вскоре я почувствовала, что на нём уже нет рубашки, а на мне сорочки, дальше всё было в розовом тумане с «единорогами».

Не помню, спрашивал он меня или я потребовала, чтобы он уже не останавливался, но когда мы пришли в себя, то я обнаружила себя обнажённой и совершенно счастливой, лежащей в объятиях Фредерика.

— Иза, любимая, прости, я не сдержался — начал оправдываться это «аристократ»

— Не прощу, если ты не перестанешь нести эти глупости с оправданиями — гладя его по спине и прижимаясь носом к груди, отчего у Фредерика вырвался стон, — я сама захотела и сделала, у тебя не было шансов отказаться, дурачок.

* * *

С утра на завтраке барон, как мне показалось, особенно строго разговаривал с Фредериком, а потом, когда мы уже выходи́ли грузиться в кареты, чтобы отправиться в столицу, экономка вынесла какой-то свёрток, который передала Фредерику и тот его, с величайшей осторожностью, упаковал в небольшой сундучок, который прикрепил к своему седлу.

Мы ехали в столицу. Впереди была коронация. Надеюсь, меня там ждут приятные хлопоты, по крайней мере, я была уверена, что радостным событием для меня станет свадьба Ивана и Канвы, но я ещё не знала, что в столице меня ждёт ещё одна встреча, с тем, с кем я бы предпочла больше не встречаться…

Глава 22. Сорванная церемония

В замке герцогини жизнь кипела. Всё сверкало и украшалось. Шли приготовления к свадьбе. Оказалось, что пришло письмо от брата Канвы. Письмо пришло в ответ на письмо, которое я писала ему, рассказывая о том, что сестра его жива и её освободили. В письме брат звал Канву вернуться в Панчалу. Иван с Канвой решили почти сразу после свадьбы и моей коронации плыть в Панчалу. И теперь я за Канву была спокойна.

Тем более что поедет чета Горевых не с пустыми руками, а в сопровождении нового посольства Корции с документами об освобождении Панчалы от колониальной зависимости. Посол также повезёт договоры на поставки и сотрудничество с правящим домом Панчалы, а Канва внесёт свою лепту и вернёт императорские камни.

Я хотела съехать в свой дом, где пока жила Канва, но герцогиня так обиделась на это, что пришлось и мне, и барону Туйскому с Катриной остаться в замке Горевых. Глядя на Фредерика, который никак не мог оставить меня и всё оттягивал момент, когда ему уже надо будет уехать, как того требовали правила приличия, герцогиня сразу заметила перемены во мне и Фредерике.

— Иза, — в свойственной ей саркастичной манере, спросила герцогиня, когда Фредерик наконец-то уехал, — не поторопиться ли и тебе со свадьбой? А то маркиз так светится, что я волнуюсь…

— Не стоит, Софи, даже если и есть повод волноваться, всё будет в срок — я уже научилась понимать её завуалированные вопросы

Герцогиня притворно ахнула — Иза, ты о чём?

— Я о том, — улыбнувшись разъяснила, — что сначала коронация, а потом свадьба, а вы о чём?

Герцогиня расхохоталась! На том и «закрыли» тему «светящихся» маркизов.

Через день после возвращения нам пришлось ехать на Совет, который ждал только меня, чтобы принять послов стран бывшего Ганзейского союза.

Встречу организовали во дворце, в большом зале. Для аристократии Корции я уже королева, и то, что ещё не проведена церемония, не отменяет этого.

— Надо же, как быстро подсуетились — подумала я, слушая, как каждая делегация использует свой язык, намеренно отделяя себя от Ганзы и Любека.

Хорошо, что с Гронингенцами я встретилась ещё накануне. Мы обсудили с ними договор по охране морских путей во всём морском пространстве, принадлежащем Корции. Теперь любой торговый корабль должен был уплатить охранную пошлину, прежде чем выйти в море. Каждому кораблю в сопровождение выделялся корабль Гронингена, который и обеспечивал безопасность.

Во время разговора с капитанами я выяснила, что за время «пиратской операции» погиб только один человек, и то по собственной глупости, все остальные были отвезены вместе с товарами на Гронинген, где, пока шло разбирательство с Ганзой, отрабатывали своё вре́менное содержание. А что, земли у Гронингена много, а людей мало.

Было решено, что после подписания договоров Гронингенцы дадут возможность вернуться тем, кто захочет. Это принесло мне огромное облегчение, потому как я очень переживала за возможные жертвы этой «экономической войны».

Посольство Данцига всё-таки тоже приехало несмотря на то, что они "держались" дольше всех. Оказалось, что их король боялся, что из-за расторжения Ганзейского договора, ему станут недоступны флюгшип и остальные технические новшества. Но когда к нему пришли представители торговых гильдий, то стало понятно, что у него только один вариант, выходи́ть из Ганзы и подписывать торговые соглашения с